— Да, но при этом они получат возможность проезжать через наш строй, — ответил Лонгин.

Он, несомненно, ждал поддержки от других офицеров. Но все промолчали. Легат гневно взглянул на них и продолжил твердым голосом:

— Красс, построиться сплошным фронтом будет лучше. Тогда всего лишь небольшое количество людей может быть атаковано одновременно.

Глаза Красса вспыхнули гневом.

— Ты опять оспариваешь мои приказы?

— Всего лишь даю совет.

— Неподчинение! — выкрикнул Красс.

Черное одеяние, в которое он облачился поутру, уже пропиталось потом и липло к телу. Легионеры, охранявшие главнокомандующего, то и дело бросали на него тревожные взгляды. Черный был цветом траура, цветом смерти.

— Отправляйся на позицию, легат, пока я не приказал тебя высечь.

У Лонгина на щеках заиграли желваки. Вряд ли кто-нибудь еще осмелился бы так разговаривать с офицером, занимающим столь высокое положение.

— Ты совершаешь большую ошибку, господин, — дерзко сказал он. Полководец слишком нуждался в нем, чтобы рискнуть выполнить свою угрозу. — Сплошной фронт был бы куда лучше.

Красс оглядел прочих командиров:

— Кто-нибудь с ним согласен?

Все снова промолчали. Подчиненные Красса хорошо понимали, что можно, а чего нельзя.

— Считай, что твоя карьера окончена, — сказал Красс. — Если ты доживешь до конца боя!

— Посмотрим еще, что скажет Сенат, когда мы вернемся в Рим. Кое-какая власть у него еще есть. — Лонгин презрительно фыркнул и, заставив себя сдержать гнев, поскакал прочь. Тупая надменность Красса не должна помешать разбить парфян. А об отношениях с полководцем можно будет подумать и потом. Мысли о бычьем сердце, упавшем в песок, о развернувшемся задом наперед штандарте с орлом и о черном одеянии военачальника Лонгин постарался выкинуть из головы.

— А вы чего ждете? — Изо рта Красса летели брызги слюны. — Убирайтесь с глаз долой!

Легаты поспешили повиноваться.

Их ждала битва, которую нужно было выиграть.

Легионы вытягивались на плоскую равнину чуть ли не всю вторую половину дня. Конники из пустыни, фигуры которых приплясывали и искажались в знойном мареве, терпеливо ждали. В их рядах неумолчно гудели барабаны и звенели гонги. Диковинные звуки походили на рев диких зверей, сливающийся с раскатами грома.

Все это было ужасно.

Наемники, которым пришлось ждать дольше всех, сильнее прочих страдали от палящей жары. Мало у кого оставалась вода, и люди вновь стали падать от обезвоживания и солнечных ударов. Те из солдат, которые были посильнее, делали все, что могли, чтобы помочь своим товарищам продержаться до начала битвы. Бассий без устали расхаживал по рядам, то подбадривая, то стращая своих подчиненных. Своей неукротимой энергией он все же заставил немного приободриться совсем уже павших духом солдат.

Когда армия Красса наконец-то прибыла на место, раздались отрывистые звуки букцин. Долгое ожидание подошло к концу.

— Вы что, не слышите?! — орали центурионы. — Живо строиться!

Со сноровкой, намертво вколоченной в солдат во время бесчисленных тренировок, легионы рассыпались по равнине и построились. Каждая когорта образовала каре со «стенками» в три шеренги, первую из них составляли сорок человек. Каждое каре от соседнего фланга и с тылу отделяло сто шагов. Красс, его штаб и две ветеранские когорты заняли место в середине, рядом с обозом, а галльская и иберийская кавалерия прикрывала фланги всего войска. Для начала битвы такой строй подходил меньше всего.

— Что он делает? — Ромул нахмурил брови. Ему было совершенно ясно, что произойдет, как только противник начнет наступление.

— Красс решил, что нас сразу попытаются обойти, — ответил Бренн. — Таким образом он хочет предотвратить окружение.

— Но больше ничего он не добьется.

— Дурак он, и больше ничего! — рявкнул Тарквиний, сердито посмотрев вокруг. — Лучники будут попросту ездить между когортами и расстреливать нас на выбор.

Солдат очень тревожило то, что Красс не видит ничего из того, что прямо-таки бросалось в глаза им. Последние капли уважения к полководцу, которые еще сохранялись у Ромула, полностью испарились.

А предводитель парфянского войска все еще не торопился начать атаку. Он ждал, когда римская армия построится наконец в боевые порядки.

Но вот, по незримому для римлян сигналу, барабаны изменили свой ритм. Теперь их бой звучал иначе — медленнее и тяжелее. Гонги тоже зазвучали по-другому. Гром все нарастал, и вскоре римляне с трудом могли различать голоса соседей. Измученные жарой и палящими солнечными лучами, солдаты лишь смотрели на врагов, не понимая, что им делать.

Внезапно грохот стих.

От центра парфянского строя отделился большой конный отряд. Воины не спеша двинулись вперед и разом остановились в нескольких сотнях шагов от римлян.

Ромул вгляделся в конников, искаженных пляшущей дымкой.

— Кто это?

— Катафрактарии. — В голосе Тарквиния слышалось почтение. — Отборная тяжелая кавалерия.

— Были бы у нас длинные копья, как у греческих гоплитов, мы смогли бы с ними справиться, — злобно сказал Ромул. — Но ведь у нас их нет.

— Или оборонительный ров, — добавил галл.

Тарквиний лишь кивнул.

Усталые римляне беспомощно смотрели на врагов. Им не оставалось ничего, кроме как покорно продолжать жариться на солнце. И когда на другой стороне поля вновь загремели барабаны, они даже почувствовали облегчение. Дружным, по-видимому, отработанным движением парфянские наездники скинули с плеч невзрачные накидки, и оказалось, что от шеи и до середины бедра они закованы в броню. Каждый держал в руке тяжелое длинное копье. Лошади тоже были защищены доспехами. Перед римлянами оказалась сплошная металлическая стена. Солнце сияло на тысячах и тысячах металлических пластин и колец, отражалось от них прямо в глаза римлянам ослепительными отблесками.

Воины Красса отводили глаза от катафрактариев, и бьющий в глаза свет был не единственной причиной тому. Сердца солдат оледенил страх.

— Потрясающе! — Тарквиний возбужденно ткнул в ту сторону рукой. — Андабаты на арене — это жалкая пародия на вот этих.

Ромул лишь слышал о конных гладиаторах, сражавшихся в шлемах, которые полностью закрывали лица и не имели прорезей для глаз, но ни разу их не видел.

— Римляне — вот кто настоящие дикари, — сказал галл. — Посылать слепцов сражаться на арене…

— У этих всадников со зрением все в порядке, — отозвался этруск.

Ромул, несмотря ни на что, с восторгом глядел на кольчуги, прикрывавшие груди и бока лошадей. Такого он прежде и представить себе не мог.