И вышел в большую систему.

Видео Марка с «Канадейтайм» вышло в люди. Джина начинала смотреть его четыре раза. Но могла выдержать не дольше двух минут и вырубала.

А ведь это всего лишь клип. Она снова нажала кнопку воспроизведения на пульте. Попробуем еще раз.

Экран монитора залила белизна. Потом, с первыми звуками музыки – полной диссонансов компьютерной аранжировки старинной песни «Все зря»[30], – в центре начали сгущаться тени. Песни такой давней, что она слушалась как новая. Скрипучий голос Вальжана пригласил ее спускаться, и отчего-то ей захотелось придвинуться ближе к экрану, к пульсирующим и извивающимся там теням. Музыка придавала им мягкость, а тени, в свою очередь, смягчали резкие аккорды; сознание ощущало их живую теплоту, как у человеческой плоти.

Она бросила взгляд через плечо на полуприкрытую дверь в спальню. Проснувшись, она увидела рядом с собой Людовика: тот крепко спал поверх одеяла, которым была укрыта она. Милый по существу его отказ воспользоваться своим преимуществом тронул ее значительно меньше, чем должен был бы, но сегодня у нее в душе не осталось места для умиления.

Вчера ночью по дороге сюда Гейб рассказал о сооруженном Вальжаном подключении. Отражение на плаще того дерьма, что плескалось у этого вконец свихнувшегося типа в голове, показалось ей отвратительным. И теперь ясно, что оно вытекло из того самого видео.

Ну и видео. Она воспринимала его не через гнезда, но нетрудно было представить себе, каково это могло быть. Будто плывешь через густой туман, а с каждой пульсацией очередной тени в глубине мозга невидимые пальцы нажимают то тут, то там, нащупывая самые чувствительные места. Казалось, что они, раз пристав, уже неумолимо, странным колдовским образом никогда больше не отвяжутся.

Теперь тени запульсировали настойчивее, словно рок-кляксы Роршаха. Что ты видишь: бабочку или тазовые кости скелета?

…открытое окно или открытую рану…

Она вновь резко остановила запись и отвернулась от монитора. Опять то же самое чувство, что ее гипнотизируют. И даже хуже.

Джина провела рукой по голове, где находились имплантаты. Послушайся она Марка и зайди поглубже – тоже бы, наверное, выдала нечто столь же извращенное.

Людовик в спальне заворочался, но не проснулся. Пойти, что ли, и привести его, чтобы проверить, выдержит ли он просмотр этой открытки с темной стороны? Когда он вдруг объявился в подвале у этих «Шею в петлю», то она не знала, плакать ей или смеяться.

Почему ты не подождала меня? Почему не пришла ко мне?

На эти вопросы она не могла ответить; тогдашнее состояние не способствовало объяснениям.

Если собираешься регулярно доходить до такого состояния, придется и мне запустить руку в запас верных стимуляторов.

Да кто тебя просит? Слова выплеснулись из нее наподобие рвоты.

Без спросу, я доброволец.

Разве мамочка не предупреждала тебя – никогда не лезь без спроса?

Господи! Он ударил по рулю авто обоими кулаками – раз, второй, третий – так, что вся машинка затряслась, словно кусок дерьма, каковым и являлась. Да чего тебе надо? Чего тебе, черт возьми, все-таки надо?

Она снова обернулась на дверь в спальню. Чего надо? Как для начала насчет сорока семи миль через звук, режущий не хуже колючей проволоки? До вещей по-настоящему смертельных мы доберемся позже. Потому что мы делаем то, что делаем, и делаем, потому что можем.

Вдруг ей стало стыдно – и за себя, и за «Шею в петлю».

Не знаю, что ты сделала с этими людьми, но они не хотят тебя никогда больше видеть.

Я просила их не делать этого. Не думала, что совсем накачалась. Не чувствовала этого. Я вообще ничего не чувствовала.

Не особенно убедительно – ни тогда, ни сейчас. Что она с ними сделала? Она-то знала, что она сделала. Круто забрала их, сама, как хотела, каждого по отдельности и всех вместе. Не дожидалась, пока они смогут отдать мелодию как дар, а выжимала из них все, на что они были способны, а когда они совсем иссякли – прижала и выдавила еще, насилуя их музыкой, а не играя вместе с ними. Уже не искусница вместе с Флавией, Доркасом, Томом и Клаудио, а нечто совершенно иное…

Она снова посмотрела на пустой экран, и в голове мелькнул призрак исчезнувшего узора.

Да, мы делаем то, что делаем, и делаем, потому что можем, но где же ты научилась вытворять такое?

– Ну и ну, – вырвалось у нее. Теперь было совершенно ясно, и где был Марк, и где Вальжан, и где это треклятое видео – уже спущено в общее пользование, повсеместно…

Она еще чуть помедлила, снова оглянувшись на дверь в спальню. Не приди они сюда, в квартиру Марка, возможно, она бы давно разбудила Гейба. Но тот сам сказал, что не знает, где она живет, и ему не хотелось ехать к ней аж в Резеду. Значит, в следующий раз им точно светит очередной Голливуд-Шериот.

Без вопросов.

«Все нормально, вертун, – подумала она. – Тебе больше не придется вызываться меня спасать».

На мониторе она оставила записку: Отправилась искать Марка. Это должно ему все объяснить.

* * *

Ему снилось, что Ривера отправил его к своим костоломам в медицинское отделение вживлять гнезда, и они принялись за него без всякого милосердия – долотами и сверлами, которые они вбивали ему в голову паровым молотом, жутко свистевшим при любой задержке. Он ощущал, как их инструменты вгрызаются в его череп, лицо, шею, проходят насквозь во внутренние полости…

Он рывком поднял раскалывающуюся голову и осмотрелся. Нет, он по-прежнему в пентхаусе. И, судя по освещению, на улице уже день.

– Ну и гадский сон, – пробормотал он и принялся массировать голову. Конечно, сон, так его растак, ведь если бы Ривера отдал его в лапы медикам, то и проснулся бы он у них в отделении. Скорее всего.

Тут ему на глаза попалась пустая бутылка, стоящая возле монитора с опустевшим экраном, и Кили застонал. Черт, да он счастливчик, что не помер от этого. Алкоголь его никогда не заводил. С трудом припоминалось, что напиться почему-то показалось ему неплохой идеей. Ага, приставить ружье к лицу и спустить курок пальцем ноги – тоже весьма умная затея.

И тут его совершенно оглушил свист, едва не опрокинув со стула. Экран уже не был пуст: оттуда, из своей сдвинутой комнаты без потолка на него смотрел Марк. За его спиной все так же бурлили облака.

– Дверь открыта. Выметайся отсюда скорее.

– Когда я оживу, обязательно об этом подумаю, – сказал Кили. – Пока я не…