Прогуляемся чуток…

…вот оно…

А вот тебе еще глоток. Заткнись, подонок.

Слишком трудно, слишком трудно было думать обо всем.

…прогуляемся со мной…

…в контекст…

И контекст туда же. Кувшин наполовину пуст, а она по-прежнему ничего не чувствует, совсем ничего. Тот паренек с отпечатком ботинка на лбу снова сегодня прыгает со сцены. Боже, ему что, некуда больше пойти, нечего больше делать?

– Мы делаем, – дит-дит-дит – то, что делаем. А делаем, – дит-дит-дит – потому что можем.

Джина накрыла рукой палочки. Флавия секунду подождала, потом вытянула их снова и забарабанила по краю стола.

– Знаю, чего ты ищешь. Знаю. – Флавия отодвинула от нее кувшинчик. – Узнав раз через провод, знаешь человека до конца.

Джина снова придвинула к себе кувшинчик и обняла его.

– Не думаю, что ты была бы готова узнать меня сегодня, черт тебя дери.

Снова этот просверк улыбки, о которую можно порезаться.

– Еще недостаточно накачалась?

Она медленно помотала головой.

– Как стеклышко. Должна была предвидеть, что это когда-нибудь случится. Миновала точку насыщения, больше не впитывается. Теперь остается только пройти чистку и начать накачиваться заново. Прежде чем одометр обнулится.

– Конечно. – Флавия стукнула ее по щеке одной из своих палочек. – Как, чувствуешь?

Джина удивленно хохотнула.

– Нет.

– Готова. – Флавия поманила кого-то из-за спины. – Накачалась. Музыка – марш.

* * *

Не делайте этого, просила она их, когда они ее выводили. Не надо, черт вас дери, притиснутая на заднем сидении авто с Клаудио и его волшебными пальцами. Мы делаем, то, что делаем, делаем, потому что можем, не делайте, когда они заносили ее в подвал. Не надо, Клаудио укладывает ее на матрасе, чтобы было удобнее, целует в губы. Сраженная «Белой молнией», надеюсь, вам нравится барбекю с хрустящей корочкой. Не делайте этого. Провода уже в ловких пальцах Флавии. Не надо, сказала она. Последний раз – не делайте этого.

Но они сделали.

* * *

Мозг не чувствует боли. Боже правый, вы, все, можете поверить в это вместе со мной?

Они сказали, что могут. Волшебные пальцы Клаудио, «Фендер» в руках у Доркаса, Том на подножке поезда-призрака и Флавия – барабанит, барабанит, барабанит.

Да, совершенно не чувствует боли, но никто не говорил, каково будет, если в голову забить восемь гвоздей, а потом безболезненно отнять у тебя руки и ноги. Говорили только о том, что ты приобретешь, а не о том, что потеряешь, как-то не добрались до этой части – да чего там, иногда и самой трудно разобраться. Потому что мы делаем то, что делаем, делаем, потому что можем… но знаешь ли ты, на что способен?

Можешь…

…прогуляемся чуток…

Совсем немножко и целую вечность, через нашествие, опустошение; шагай всю ночь, а потом беги, беги, беги, пока все не позабудешь. Ты бежала прочь или к чему-то?

Сраженная «Белой молнией». Надеюсь, вам нравится барбекю с хрустящей корочкой. (Ей показалось, что кто-то закричал от боли, но это просто смешно, это невозможно. Мозг не чувствует боли.)

Ты – звезданутый. Пробовал когда-нибудь? Это вроде…

Но за нее уже принялась Флавия, она хлестала ее по лицу палочками, чтобы привести в сознание, а волшебные пальцы Клаудио выдернули провода из ее головы и отбросили прочь. Флавия посадила ее на матрасе.

– Эй, вы. Вынесите ее на воздух.

Дежа-вуду.

– А как, черт побери, ты-то меня отыскал? – спросила она.

– Почему ты меня не подождала? – На лице Людовика читалась обида. – Почему не пришла ко мне?

– Для человека с дырками в голове ты что-то слишком много вопросов задаешь. Вертун.

Он вынес ее наверх.

* * *

Фец улыбался усталой улыбкой. Он сидел один на рабочем островке, который Перси с Розой устроили для него напротив стены с экранами, сейчас совершенно темными. Это был ранний утренний час, наверное, около четырех, кругом тишина, нарушаемая только слабыми отголосками какой-то вечеринки далеко на Мимозе.

– Что ты тут делаешь? – спросила она.

Он зевнул.

– Исследую кое-что. Хотелось закончить, пока никто не отвлекает.

– О, прости. Я сейчас от тебя отстану. – Она повернулась, чтобы уйти к себе за перегородку.

– Нет, все в порядке. Думаю, я нашел все, что хотел уточнить. – Он мотнул головой, приглашая ее подойти ближе. – Иди сюда. Тебя это заинтересует.

Она села рядом с ним на полу, зевая и протирая глаза.

– Не ручаюсь за остроту соображения в такой час, но все равно валяй, бабахай.

Фец укоризненно глянул на нее.

– Обретаешь туземные повадки?

– Черт, нет. – Она, прищурившись, всмотрелась в экран ноутбука Розы, стоявшего на ящике перед ним. – Это ж надо, иметь шестнадцать прекрасных экранов и все же возиться с этим.

– Я не хотел делать данные сведения всеобщим достоянием.

Несколько секунд она изучала информацию на экране, прежде чем сообразила, что это какой-то медицинский текст.

– Боже, не могу это читать. Там слова типа «водянка» и «гомонимная гемианопия». – Тут до нее дошел смысл этих слов, и сон как рукой сняло. – Гемианопия. Это односторонняя слепота, чаще всего вызываемая кровоизлиянием в мозг. Когда перестаешь видеть справа или слева, в зависимости от того, какое полушарие поражено. – Она посмотрела на Феца. – А водянка – так раньше называли отек мозга…

– Спасибо, я знаю, – мрачно откликнулся он. – Вторичная опухоль после инсульта.

– С кем это случилось? – спросила она.

– Продолжает случаться. С угрожающе растущим числом людей с гнездами. Причем не только кровоизлияния. Есть и другие неврологические нарушения. Судороги, внезапное наступление множественного склероза, хорея Хантингтона, болезнь Паркинсона. – Фец нахмурился. – Нет, число случаев болезни Паркинсона незначительно. – Он вздохнул. – Но у подавляющего большинства людей кровоизлияния различной степени тяжести и судороги. Одно количество опухолей мозга должно было встревожить кого-нибудь, но особой тревоги не заметно.

– И все это из-за гнезд? – У Сэм засосало под ложечкой.

– По официальным заявлениям, не существует никаких прямых доказательств такой взаимосвязи. – Он прокрутил мелкий текст немного вперед. – Если им можно верить. Они называют это «статистически верной выборкой населения» и упоминают различные факторы, пагубно влияющие на здоровье, такие как мутагены, возникшие при загрязнении среды в прошлом веке.