1970 годы стали пиком экономического роста Японии, составлявшего не менее 14,6% в год. Роль «холодной войн^1», таким образом, не следует недооценивать, даже если долгосрочн^хе экономические последствия вложения государствами значительн^хх средств в развитие конкурентоспособн^хх видов оружия наносили вред их экономике. В экстремальном случае СССР они, правда, стали роковыми. Однако даже США предпочитали наращивать свою военную мощь, несмотря на ослабление экономики.

Итак, экономическое развитие капигалисгических стран зависело от экономического развития США. В мировой экономике почти не осталось факторов, препятствующих международному производству, и в этом смысле ситуация напоминала ту, которая отличала середину правления королевы Виктории, правда, за одним исключением: уровень международной миграции с трудом восстанавливался после застоя, воцарившегося между Первой и Второй мировыми войнами. Впрочем, отчасти это являлось оптическим обманом. Бум «золотой эпохи» питала не только рабочая сила из числа бывших безработн^хх, но и широкие потоки внутренних мигрантов—из деревни в город (особенно из горн^хх районов с неплодородной почвой), из бедн^хх регионов в более богатые. Так, жители Южной Италии перекочевывали на фабрики Ломбардии и Пьемонта, а 400 тысяч тосканских издольщиков в течение двадцати лет покинули арендованн^хе ими участки земли. Индустриализация Восточной Европы по существу стала таким процессом массовой миграции. Кроме того, некоторые из этих внутренних мигрантов на самом деле являлись международными мигрантами, хотя первоначально они прибыли в принимающую страну не в поисках работы, а как часть массового потока беженцев, изгнанн^хх со своих территорий после 1945 года.

Однако примечательно, что в эпоху стремительного экономического роста и увеличивающейся нехватки рабочих рук правительства западного мира, на словах преданн^хе экономической свободе, препягсгвовали свободной эмиграции. Даже в тех случаях, когда она была формально разрешена (как в случае жителей Карибских островов и других обитателей Британского Содружества, имевших право на жительство в Великобритании, поскольку по закону они являлись британскими подданными), с ней все равно боролись. Во многих случаях таким иммигрантам, в большинстве своем из менее развитых Золотые годы

средиземноморских стран, было разрешено только временное проживание, так что они могли быть легко репаг■риированы, хотя встунление в ЕЭС нескольких стран с высоким уровнем эмиграции (Италии, Испании, Португалии, Греции) сделало это более трудн^хм. Тем не менее к началу ig/o-x годов около 7,5 миллиона людей мигрировали в развитые европейские странах (Potts, 1990, р. 14б — 147) · Даже в «золотую эпоху» иммиграция являлась для политиков больн^хм вопросом. В трудн^хе десятилетия после 1973 года она стала главной причиной резкого роста ксенофобии в европейском обществе.

И все же мировая экономика «золотой эпохи^> оставалась международной, а пе трапспациопальпой. Торговля между странами достигла небывалого уровня. Даже США, которые до Второй мировой войпы в значительной степени находились па самообеспечении, с 1950 по 1970 год в чет^хре раза увеличили свой экспорт, а также, пачипая с копца 195°'х годов, стали массовым импортером потребительских товаров. В копце 19бо-х годов опи даже начали импортировать автомобили (Block, 1977, Р- *45)- Но, хотя ипдустриальп^хе страны все более активно покупали и продавали продукцию друг друга, большая часть их экономической деятельности по-прежпему была скопцептрировапа па родипе. В расцвет «золотой эпохи» США экспортировали только около 8% своего внутреннего валового продукта и, что еще более удивительно, ориентироваппая па экспорт Япония лишь немногим больше (Marglin and Schor, p. 43, Table 2.2).

Тем пе мепее экономика становилась все более трапспациопальпой, особенно с 19бо-х годов, т. е. развивалась система экономической деятельности, для которой государственная территория и государственные границ^! являются пе основными преградами, а лишь осложняющими факторами. Формировалась такая мировая экономика, которая фактически пе имеет четких пределов и точпо определеппой территориальной основы и которая сама задает рамки и пределы экономическим системам да;че очепь больших и могуществепп^хх государств. В начале 1970-х годов такая трапспациопальпая экономика превратилась в мощпую мировую силу. Опа продолжала развиваться, во всяком случае быстрее, чем рапьше, во время кризисп^хх десятилетий, начавшихся после 1973 года. Имеппо ее появление в значительной степени создало проблемы этих десятилетий. Безусловно, опа шла рука об руку с расширяющейся интерпациопализацией. Между 1965 и 1990 годами мировые объемы продукции, шедшей па экспорт, удвоились (World Development, 1992, p. 235)-Очевидп^! б^1ли три аспекта этой трапспациопализации: трапспациопальп^хе фирмы (более известп^хе как трапспациопальп^1е корпорации), повое международное разделение труда и рост офшорп^хх финансовых потоков. Последнее являлось пе только одпой из раппих форм трапспациопализма, по также паглядпо демонстрировало, как капиталистическая экономика может уходить от пациопальпого и любого другого контроля. з00

«Золотая эпоха^>

Термин «офшор» возник в 19бо-е годы для описания практики регистрации юридического адреса коммерческого предприятия на некоей, обычно малой и в финансовом отношении богатой территории, позволявшей предпринимателям уклоняться от уплаты налогов и других ограничений, налагаемых на них собственным государством. Это произошло потому, что в каждом серьезном государстве или территории, как бы ни были они привержены свободе получения прибыли, к середине двадцатого столетия сложилась определенная система контроля над легальным бизнесом в интересах населения. Однако путем сложного и хитроумного сочетания юридических лазеек в корпоративном и трудовом законодательстве некоторых малых территорий (Кюрасао, Виргинских островов, Лихтенштейна и т. д.) можно было творить чудеса при составлении балансового отчета фирмы, поскольку «суть офшора заключается в превращении огромного числа юридических лазеек в жизнеспособную и неконтролируемую корпоративную структуру» (Raw, Page and Hodgson, 1972, p. 83). По очевидным причинам к офшорной системе прибегали, в частности, при совершении финансовых сделок, хотя Панама и Либерия долгое время субсидировали своих политиков за счет доходов от регистрации торговых судов других стран, чьи владельцы находили свои законодательства слишком обременительными.

В какой-то период в 19бо-е годы маленькая хитрость позволила превратить в глобальный офшор и лондонское Сити—традиционный международный финансовый центр. Произошло это благодаря изобретению евровалюты, т. е. так называемых евродолларов. Доллары, хранящиеся на депозитах в неамериканских банках и не возвращаемые на родину, главным образом для того, чтобы обойти ограничения банковского законодательства США, стали доступным финансовым инструментом. Свободно обращающиеся доллары, скапливающиеся в колоссальных количествах вследствие роста американских вложений за рубежом и огромных политических и военных расходов американского правительства, создали основу для совершенно неконтролируемого глобального рынка краткосрочных займов, рост которого происходил очень быстро. Рынок евровалюты вырос примерно с 14 миллионов долларов в 1964 году до i6o миллиардов долларов в 1973 году и почти до 500 миллиардов долларов пять лет спустя, когда этот рынок стал главным механизмом переработки гигантских прибылей от продажи нефти, поскольку перед странами ОПЕК внезапно встала проблема их использования и инвестирования (см. ниже). США были первой страной, оказавшейся во власти мощных потоков свободного капитала, омывавших земной шар и