Собрав все силы, Сэм набросился на демона, надеясь, что сработает эффект неожиданности. Он не ошибся – мерзкое существо выпустило шею Сары. Но только затем, чтобы переключиться на Сэма. Демон тут же вцепился в новую жертву, он жаждал крови. Сэм оказался один на один с этой тварью, не имея ни плана действий, ни оружия.

Демон бросил его на пол, серная вонь ударила в нос. Демон подобрал с пола окровавленную повязку и, разжав Сэму рот, попытался затолкать тряпку ему в горло. Сэм закашлялся, подавляя рвотный рефлекс, но сумел стиснуть челюсти. Хотя все равно чувствовал запах крови: тяжелый, дурманящий и в то же время гнилостный, как только и может пахнуть нутро демона. Реконструктор еще долго истекал кровью после того, как петля обратила его в нежить.

Сэм крутил головой, крепче сжимал зубы, но демон продолжал давить ему на нижнюю челюсть, заставляя открыть рот. Сэму показалось, что где-то очень далеко происходит какое-то движение. Эшгроув и Бендис пытались оттащить нападающего, но демон стряхнул их, словно надоедливых насекомых.

Сэм почти ничего не видел. Все вокруг быстро затягивалось дымкой, растворяясь в оттенках серого.

– Оставь его в покое, – произнес голос.

Демон дернулся вверх, и Сэм почувствовал, что тиски сжимавшие его, разжались, стало легче дышать. Когда перед глазами прояснилось, он увидел, что Кастиил обеими руками держит захлебывающегося демона за горло.

– Кас, – прохрипел Сэм. – Я думал…

Дверь ангара слетела с петель, ударила демону в спину и отшвырнула его, как игрушку, к противоположной стене.

Кастиил тут же исчез.

Сэму вдруг вспомнились слова из Священного Писания: «И камень, который отвергли строители, соделался главою угла»[115]. «Откуда такие мысли? – смутно подумал он. – И почему именно сейчас?»

За дверью последовала и оставшаяся часть стены, дерево и усиленная сталь ангара обрушились внутрь, сметенные огненным смерчем. Огненный поток разом выжег весь воздух. Потолок угрожающе проседал: заскрипели осыпающиеся дубовые балки и искореженный металл. Ангар превратился в гигантскую консервную банку, которую кто-то пытался раздавить.

«Крыша вот-вот рухнет, – подумал Сэм. – И тогда…»

Наступила тишина. Последний ряд балок устоял.

Сэм с опаской смотрел на мятую стальную обшивку метрах в пяти над головой.

Он с трудом поднялся и выплюнул окровавленную тряпку. Потом засунул палец глубоко в горло и вызвал рвотные спазмы.

Все ли вышло? Думаю, да. Надеюсь. В любом случае скоро узнаем.

Сквозь дым и огонь ему навстречу вышел Томми Макклейн. Лицо демона являло собой безумную экспрессионистскую картину из синяков и кровоподтеков. В черном глазу мерцало клеймо, будто выжженное прямо на роговице. За Макклейном тянулась многочисленная свита из демонов, вооруженных саблями, мушкетами и штыками, и, когда начала рушиться и задняя стена ангара, стало ясно, что они окружили строение со всех сторон.

– Мы долго ждали этого часа, – проговорил Макклейн. – Думаю, теперь ты готов.

– Что тебе нужно?

– Твоя истинная натура. Я знаю, чтобы она проявилась, нужна кровавая бойня и побольше отчаяния. – Его здоровый глаз закатился вверх, двигаясь отдельно от второго, и выглядело это странно. Макклейн кивнул на демона, который совал Сэму в рот свою повязку. – Он пытался сделать это сам, но не ведал, что творил. И потом, я хочу увидеть все собственными… хм, глазами.

– Что? – переспросил Сэм. – Ты о чем?

– О тебе. Ведь ты – его сосуд. Скажи да. Выпусти его.

– Люцифера?

Макклейн кивнул.

– Так все затеяно ради этого?

– Ты станешь Несущим Свет[116], Сэм. – Макклейн вдруг оказался прямо перед ним, совсем близко, на расстоянии вздоха. Все произошло так быстро, что Сэм даже не заметил его приближения.

– Ты наверняка знаешь, что говорится в гностическом евангелии[117]. «Если вы рождаете то, что имеете, оно вас и спасет. Если ж не рождаете того, что имеете, нерожденное вас убьет»[118]. – Он улыбнулся, почти ласково. – Я дарую тебе выбор. Покажи свою истинную сущность или умри.

– Звучит очень соблазнительно.

– Соблазнительно или нет, – сказал Макклейн, – но это лучшее, что тебе предложат. Другого варианта не будет.

Сэм покачал головой.

– Тогда лучше убей меня.

Макклейн взглянул на него, все еще улыбаясь уголками рта. Похоже, он нисколько не огорчился.

– Начнем сначала. – Сделав знак одному из демонов, Макклейн скомандовал: – Убей девчонку.

– Постой! – встрепенулся Сэм. – Она не…

Демон схватил Сару за волосы и дернул на себя, приставив штык к ее горлу. Сэм видел, как пульсирует у нее на шее жилка, отражаясь в отполированном до зеркального блеска лезвии.

– Может, попробуем еще раз? – спросил Макклейн. – Нет? – И снова повернулся к демону: – Продолжай. Не торопись.

Острие лезвия впилось в шею Сары. Сэм увидел, как открылся ее рот в страшном предчувствии боли.

Но он услышал не вопль.

Он услышал голос брата.

«Deus, et Pater Domini nostri Jesu Christi, invoco nomen sanctum tuum…»[119]

Полицейскую машину сильно тряхнуло на кочке, и Дин, превозмогая резкую боль, крепче сжал микрофон и снова поднес его к губам. Он слышал собственный голос, разносившийся из громкоговорителя, установленного на крыше машины и включенного на максимальную громкость.

«…et clementiam tuam supplex exposco: ut adversus hunc…»[120]

– Работает? – прокричала шериф Дэниелс.

Не ответив, Дин махнул рукой на показавшийся метрах в шестидесяти от них полуразрушенный железнодорожный ангар. Шериф нажала на педаль газа, и машина рванула вперед, взметая комья обгоревшей земли.