Такого типа вопросы заставляли меня думать, что мой пессимизм, за который мои депеши с Русского фронта высмеивались, был все-таки недостаточно глубок. Те, кто принимал решения на Западе, похоже, ожидали, что Россия и далее будет приносить себя в жертву, исходя из соображений размера ее населения и не принимая во внимание те ограничения, что вызваны нынешним состоянием дел с вооружением, коммуникациями и организационными проблемами.

В пятницу 17 декабря я сопровождал адмирала Русина и капитан-лейтенанта Романова в Военное министерство, чтобы попрощаться с лордом Китченером, и в палату общин для того, чтобы попрощаться с господином Ллойд Джорджем. Адмирал спросил лорда К., будет ли выполнено в июне и в последующие месяцы обещание ежемесячно преподносить России «подарок» в виде ста 4,5-дм гаубиц, как это было обещано. Очевидно, лорд К. ничего не слышал об этом обещании, потому что он резко переспросил: «Каких гаубиц?» Я пояснил, что это было решено на конференции стран-союзниц по вопросам вооружений и боеприпасов, которая состоялась в прошлом месяце. Лорд насупился, но сделал соответствующую пометку в блокноте. Русские видели, что лорд К. не очень доволен этим, и покидали Англию в уверенности, что их настоящим другом является скорее Ллойд Джордж, чем лорд Китченер.

В субботу в Букингемском дворце делегацию принял король. Я встречал их на обратном пути на вокзале в воскресенье 19-го числа вечером. Русские были очень трогательны в своей благодарности: они говорили, что я сражался с ними вместе в боях, будто и сам был русским, что они никогда не забудут мою помощь. Это не было пустыми словами. После возвращения в Россию я заметил, что теперь ко мне стали относиться с гораздо большим доверием.

Адмирал Русин, убежденный монархист, вскоре после революции 1917 г. отказался от назначения на должность начальника Главного морского штаба и подал в отставку. Его заместитель Альтфатер, человек с более гибкими убеждениями, остался на службе и получил от большевиков должность командующего военно-морскими силами страны. На этом посту он и погиб, можно сказать, по своей собственной вине, в 1919 г. За несколько месяцев до этого по приговору большевистского суда был умерщвлен адмирал Русин. Это произошло одновременно с казнью великого князя Павла, и, как говорили, казнь была совершена в отместку за убийство в Берлине Либкнехта и Розы Люксембург.

Любомиров летом 1917 г. получил должность военно-морского адъютанта при Керенском.

Романов, который был по убеждениям либералом, горячо приветствовал первую революцию. Поскольку вместо порядка пришла анархия, иногда я навещал его в кабинете в Главном военно-морском штабе в Петрограде, отчасти для того, чтобы дать волю гневу и облегчить душу, отчасти – чтобы получить хоть лучик надежды от честного русского человека. Он любил говорить: «Однако, мой дорогой друг, вы забываете, что мы переживаем революцию», а затем приводил какой-нибудь пример, как он считал, соответствовавший аналогичному этапу времен Французской революции, томик истории которой постоянно держал на своем столе. 6 января 1918 г., за день до того, как мы покинули наше посольство в Петрограде, он зашел попрощаться со мной. В этот момент его прорвало, и он признался, что никогда не мог себе представить, что все зайдет настолько далеко и что его страна опустится до переговоров о сепаратном мире. Осенью следующего года он выехал северным путем в Сибирь, чтобы вступить в армию адмирала Колчака в Омске. Там он заявил мне, что больше у него нет причин стыдиться за Россию, разговаривая с союзником, поскольку союзники бросили его страну. По его теории, поскольку большевизм был продуктом немецкой военной машины, уничтожение его было долгом и обязанностью союзников. Он попал в руки большевиков в Красноярске. Это был прекрасный человек и патриот.

Я вернулся в Петроград на третьей неделе января 1916 г. В течение последующих нескольких месяцев моя основная работа проходила в столице, где я выполнял обязанности представителя генерала Эллершоу по вопросам вооружений. Однако я находил время и для посещений Генерального штаба, а также успел побывать на всех трех фронтах на западной границе.

Всю зиму русские армии на Северном и Западном фронтах продолжали оставаться фактически на тех же позициях, которые они заняли после отступления из Польши в октябре прошлого года. На Юго-Западном фронте произошли незначительные изменения. Генерал Щербачев передал командование 11-й армией генералу Сахарову; начальником штаба армии стал генерал Головин. Сам Щербачев возглавил 7-ю армию, формирование которой как боеспособного войскового объединения в то время шло в Одессе, поскольку ожидалось вступление в войну Румынии. После того как прошло некоторое время, а заявления Румынии о вступлении в войну так и не последовало, в декабре 1915 г. армия была переброшена на северное направление; она заняла участок обороны между позициями 11-й и 9-й армий. В районе Волочиска была сформирована новая Гвардейская армия под командованием генерала Безобразова; начальником штаба армии стал граф Игнатьев, прежде командовавший Преображенским полком, а генерал-квартирмейстером – полковник Доманевский. Таким образом, к началу года армии Юго-Западного фронта были расположены справа налево в следующем порядке: 8, 11, 7, 9-я. Гвардейская армия располагалась в тылу 7-й армии.

В конце декабря русская 9-я армия перешла в наступление, которое закончилось полным провалом. Однако позже все утверждали, что данное наступление было полезно тем, что в его ходе был получен, пусть и дорогой ценой, бесценный опыт, который очень пригодился в июне следующего года.

План наступления предусматривал, что к 27 декабря 9-я армия займет Черновицкие высоты. В результате этого противник будет вынужден перебросить свои резервы южнее, после чего 29 декабря начнется наступление 7-й армии при фактическом отсутствии сопротивления противника.

На самом деле противник был полностью в курсе того, как 7-я армия неторопливо концентрировала силы для нанесения удара из Южной Бессарабии. Более того, как говорили, начало наступления отложили на три недели, так как император пожелал провести смотр гвардии, прежде чем передавать ее в распоряжение Юго-Западного фронта. Противник оттянул резервы с участка фронта перед русскими 8-й и 11-й армиями. Австро-венгерским войскам на этих участках было приказано стойко удерживать свои позиции. В то же время резервы на участке перед фронтом 7-й армии не тронули. Из-за отсутствия тяжелой артиллерии и неудачной попытки поддержать наступление огнем полевых орудий XII и XI армейские корпуса 9-й армии понесли тяжелые потери. Солдатам приходилось переходить непосредственно к атаке переднего края со слишком большой дистанции. Говорят, что один из командиров приказал своим подчиненным «скрытно сосредоточиться в траншее перед атакой на дистанции не ближе тысячи метров до переднего края противника». Операция в целом была недостаточно продумана и плохо организована. В частности, командующий 7-й армией, который только что прибыл из Бессарабии, сетовал на то, что 11-я и 9-я армии, часть позиций которых должны были занять подчиненные ему части, не предоставили ему схем и фотографий, а дали только приблизительную информацию о позициях противостоявшего противника.