До того, как мы поднялись на борт, он прятался в цистерне. А теперь он легко и органично занял мое место на подмостках нашего нехитрого спектакля.

Охранника ждал некоторый конфуз перед Крэком. Жаль, не удалось посмотреть, как он там будет глаза таращить…

А меня ждали часы ожидания в узком чреве санитарно-ассенизационной кассеты. Главное, чтобы до подъема на орбиту никто не сходил на меня ни по-большому, ни по-маленькому. Неприятные ощущения я бы выдержал, а вот воздействие дезактивирующих составов – вряд ли.

Впрочем, вряд ли здесь кто-то появится до старта – это против правил.

Я собрал конечности в кучку и приготовился ждать.

Орбита Гарсии, борт яхт-рейсера «Оригами»,

тот же день, пятью часами позже

Не открою ничего нового, если скажу, что встречать старт в чреве корабельного унитаза – удовольствие очень специфическое. Примерно как залезть в железную бочку и скатиться со склона Килиманджаро.

На орбите, в блаженной невесомости, я чуть отошел, но когда вернулась гравитацию, синяки заболели снова. Впрочем, все это я готов был терпеть.

До стыковки с нуль-мембраной оставалось не более полутора часов, и до этого момента я должен был успеть все сделать. Теперь многое зависело от того, как быстро до меня доберется Тася.

Наконец я услышал осторожные шаги по железному полу над головой.

– Эй! – позвала она громким шепотом. – Ты где?

– Прямо под тобой, – таким же шепотом ответил я. – Загляни под крышечку унитаза – и я тебе улыбнусь.

Тася ойкнула, поцокала на своих каблучках туда-сюда, наконец снова позвала меня.

– Грач, что мне делать?

– Все, что я говорил. Не больше и не меньше. Ты нашла кран?

– Кажется, нашла. Это такой желтый?

– Оранжевый! Не перепутай, а то меня зальет химикатами, и я растворюсь в какашках.

– Я все сделала, – сообщила она через минуту. – Что теперь?

– Потяни рычаг на себя и отведи влево, – напомнил я. – Когда откроются створки, подцепи люк и просто открой. И я вылезу.

Она возилась так долго, что я начал всерьез нервничать. И немудрено. Не всякому понравится сидеть столько времени в выгребной яме, пусть даже космической.

Наконец над головой появился просвет. А затем клацнула запорная система люка, и передо мной открылся путь к свободе.

– Уф-ф… – донеслось до меня, когда я выполз из тесной железной дыры.

– Ой… – сказала Тася и отступила от меня, зажав носик пальчиками.

Я горестно вздохнул, но, в принципе, не обиделся. Она же не со зла, правильно? Я стянул с себя маскарадно-санитарный наряд и затолкал его в стерильно белую мусорную корзину. На мне остался простой черный комбинезон, какие носят техники на космодромах. Простой и чертовски удобный. Запашок, впрочем, никуда от меня не делся. От такого запашка не сразу избавишься. Поэтому к Тасе я слишком близко не подходил.

– Ну, рассказывай? – проговорил я. – Во-первых, что насчет пилота?

– Он все сделает, но только если увидит, что ты контролируешь корабль. Рисковать он не хочет.

– Уже неплохо, что не дурак. Еще что скажешь?

– Придумщик, как я и думала, на нижней палубе, там есть такая комнатка…

– В боксе? – прервал я ее. – Я имею в виду, он в ящике или сам ходит?

– Сам. Правда, ходит еле-еле. Его все-таки накачали.

– Ясно, что дальше?

– Его там охраняют. Может, двое, а может, один. Я туда не ходила.

– Ничего, я сам схожу.

– Всего восемь охранников на борту, – продолжала Тася. – На месте не сидят, шатаются по каютам. И шестеро человек в экипаже. И Бинго. Ну и, конечно, вы с Придумщиком.

– Это хорошо, что ты про нас не забываешь. У меня еще один важный вопрос. На космических аппаратах любого типа строго запрещается разгуливать с заряженным огнестрельным оружием. Все оружие должно сдаваться капитану. Здесь это правило соблюдается?

– Не знаю, – беспомощно развела руками девушка. – Я ведь в оружии не очень разбираюсь.

– Жаль, если мне придется разобраться с этим на собственной шкуре, – вздохнул я. – Ну, теперь пошли. Ты впереди – я за тобой. Если кого-то увидишь – просто остановись. И я пойму, что дальше опасно. И пережду в каком-нибудь тихом месте. Договорились?

– Ага, – кивнула она. – А куда пойдем-то? Сразу на нижнюю палубу?

– Да просто погуляем, осмотримся, – я размял суставы и загадочно посмотрел в пустоту. – Я ж тут первый раз.

«Бедный-бедный ты, Грач… – тоскливо подумал я. – Кто ты там теперь – бандит, угонщик, а может, все еще советник, агент, чиновник… настало время проявить способности и навыки. И при этом оч-чень постараться…»

Тася проследила, как я вытащил из чехла длинный и узкий керамический нож и пристроил его в руке.

– Ты будешь убивать? – спросило невинное дитя.

– Только если они сильно меня расстроят, деточка. Ну, идем. Идем и откроем наконец сезон охоты на упырей.

Архитектура судна была так здорово оптимизирована, что изнутри яхт-ресейр казался больше, чем снаружи. Под обшивкой элегантного корпуса было встроено достаточно места для жизни, работы, сна, отдыха и общения.

Впрочем, при этом блуждать тут было, в общем, негде. Тася буквально в первую минуту на пальцах объяснила мне, где тут что. Нам не пришлось тратить драгоценное время на экскурсии по палубам.

– Я все понял, девочка, – сказал я. – Теперь иди к себе и сиди тихо, как мышка. Я постараюсь сделать все сам, но… если услышишь много шума – выйди, осмотрись. Может статься, что у меня не будет возможности вызвать тебя по радио…

– Хорошо, – кивнула Тася, и тут я понял, что мы оба валимся с ног. И не просто валимся, а летим кувырком.

На миг позже на уши обрушился грохот от страшного удара по внешней обшивке «Оригами». По всему корпусу прошла пугающая дрожь.

Тася вскрикнула, ударившись о стену. Она сползла на пол, схватившись за голову. Мне повезло больше – всего-то отбил плечо и ляжку.

Я осмотрел девушку, но никаких повреждений не нашел. Пожалуй, отделается простой шишкой. Хотя есть и возможность легкого сотрясения…

Заработала сирена аварийной сигнализации. Почти сразу механический голос разнес по коридорам информацию об аварийной ситуации и необходимости принять меры безопасности. Какие должны быть меры, пока не уточнялось.

– Спрячься куда-нибудь… – проговорила Тася, с трудом переводя дыхание.

– Куда, зачем?

– Спрячься, сейчас везде начнется беготня. Быстрей. Я схожу, узнаю, что случилось.