Поветкин опустил руки и еще раз посмотрел на себя в зеркало, убедившись, что манжеты сорочки выглядывают из рукавов пиджака ровно на полтора сантиметра, и закончил рассуждения о Торопове вслух.

— Он просто обосрался, — сказал своему отражению Поветкин. — Жидко обделался. И в таком убогом виде смылся с глаз долой. Теперь ему остается только утопиться в унитазе.

Довольный собой, Поветкин вернулся к столу, смахнул на пол ворох газет с репортажами и рецензиями на спектакль «Черный бумер». Известные журналисты и критики присутствовали на прогонах и теперь, захлебываясь от восторга, пересказывали своими словами увиденное. Самым слабым, блеклым определением оказалось слова одной из бульварных газетенок: «смелый режиссерский эксперимент». Все солидные газеты писали о Поветкине и «Черном бумере»только в превосходных степенях: «новатор мировой сцены», «великий мастер, сломавший все стереотипы зрительского мышления», «колдовская смесь авангардного мюзикла и классического балета завораживает зрителя», «Черный бумер — самое значительное произведение Мастера»и прочее. Это приятно, это щекочет. Но после сегодняшнего триумфа, когда от шквала аплодисментов под потолком качалась огромная люстра, даже эти высокопарные фразы кажутся убогим уличным трепом.

* * *

Дверь приоткрылась, в кабинет робко, как-то боком, вошел помощник главрежа Василий Самсонов. Он тащил охапку белых роз, а на руку повесил корзину с хризантемами и лилиями. Поветкин раздраженно замахал руками.

— Ну, куда ты все это прешь? — заорал он. — Разуй глаза, у меня тут и так филиал ботанического сада.

На подоконниках и даже вдоль стен стояли корзины с цветами и банки с букетами.

— Себе забери, — Поветкин снова упал в кресло и стал зашнуровывать ботинок. — Жене подаришь. Раз в жизни.

— У меня с ней без этого… Без баловства.

Самсонов сгрузил цветы на стол для посетителей, корзину поставил на пол, вытащил исписанный листок.

— У меня тут вопросик. Банкет в ресторане заказан на двести персон. А Демидова в последний момент попросила внести в список неких молодых людей. Какого-то Бобрика, Радченко и Самойлова. Он же Элвис. Да, и еще какого-то Костю Логинова. Я понимаю, Демидова теперь звезда и все такое. Но где мне найти пять мест? Все расписано и согласовано. Я был вынужден отказать известным артистам, даже дипломатам. А тут эти сомнительные личности…

— Не путай божий дар с дерьмом, это ты сомнительная личность, — сказал Поветкин. — Для этих парней ты найдешь места. Кровь из носа. Понял?

— Конечно, — безропотно согласился Самсонов.

Оставив корзину, он схватил цветы и, развернулся, чтобы выйди. Но Поветкин подскочил к нему, вырвал букет белых роз, снял целлофан.

— Ничего себе веник, — сказал он и толкнул Самсонова в спину. — Свободен. Гуляй.

Поправив прядь волос, режиссер вышел из кабинета, промчался по коридору, сбежал вниз по лестнице. Остановившись у двери гримерки, деликатно постучал. Дождавшись ответа, вошел, плотно прикрыв дверь, пряча букет за спиной. Это была отдельная комнатка, которая Лариса Демидова получила вместе с ролью в «Черном бумере». Лариса сидевшая перед столиком, при появлении Поветкина встала. Она уже успела снять грим и переодеться в длинное платье с блесками. Глянув на ее обнаженные плечи, Поветкин облизнулся. Девочка выглядела немного уставшей. Кажется, она ждала совсем другого человека. Поветкин протянул Ларисе розы.

— Примите, пожалуйста, — сказал он. — В театре столько цветов, просто море. А я, бросив все, сам побежал к метро за этим букетом. Даже пальто не надел. Прямо так и помчался. По снегу, по морозу. Прямо как мальчишка, честное слово… Хотелось самому выбрать. Чтобы от души, от сердца.

— Спасибо. Очень трогательно. Надеюсь, что вы не простудились.

Лариса взяла букет, положив цветы на гримерный столик, наклонилась и чмокнула Поветкина в щеку. Сегодня, в день премьеры, режиссер рассчитывал на большее, на долгий крепкий поцелуй в губы, который он заслужил по праву.

— Я не стану повторяться, все комплименты уже сказаны, — Поветкин поправил галстук. — Или будут сказаны. Скоро отъезжаем на банкет. Еще успеем наговориться. Вы поедите в моей машине?

— Спасибо, меня довезут.

— Вот как? Жаль. Кстати, обратили внимания на скромную даму в третьем ряду? Сзади еще сидели два мордоворота. Это жена самого, — Поветкин поднял палец кверху и тихим шепотом назвал фамилию. — Даже не ожидал, честное слово. Меня не поставили в известность, на кого забронированы места. И вдруг она… Настоящий триумф. Кстати, намечаются европейские гастроли.

— Вот как? Очень интересно.

Бестолковый разговор. И приперся он сюда зря. Поветкин обратил внимание на фотографию молодого человека, стоящую на столике. И Лариса уже трижды взглянула на часы. Да, в этой комнате ждали мужчину, но не его. Поветкин утешил себя мыслью, что поражения терпят даже самые великие полководцы. На каждого Наполеона есть свое Ватерлоо. Поражения закаляют характер, не позволяет мужчине превратиться в тряпку. Но эти рассуждения не грели душу.

— Простите, мне еще надо…

— Понимаю, понимаю, — через силу улыбнулся Поветкин. — Исчезаю. Испаряюсь.

Он вышел в коридор, у лестницу столкнулся с тем самым молодым человеком, чье фото видел в гримерке. Кажется, его Костей зовут. На спектакле парня не было, но Лариса дважды доставала ему пропуски на прогоны «Черного бумера», этот чертов Костя, как наследный принц, сидел на лучшем месте в партере и, не отрывая взгляда, пялился на сцену, будто дырку в декорациях хотел проглядеть. Сухо кивнув молодому человеку, режиссер побежал дальше, со злорадством отметив, что костюмчик у соперника так себе, на троечку, и цветы не сравняться с теми розами, что притаранил Поветкин.

* * *

Бобрик поежился и снова вслушался в звуки окружающего мира. Он услышал новый крик о помощи. На мгновение все стихло, но послышались другие голоса. За воем ветра слова трудно разобрать слова. Бобрик, застегнув куртку, прокрался вдоль стены, осторожно выглянул из-за угла трансформаторной будки.

В десятке метров от него, у забора из красного кирпича, белый Мерседес, стекла запорошены снегом, а багажник открыт, на задней дверце темнели две пулевые пробоины. У машины копошились четверо парней, Бобрик не сразу понял, что тут происходит, чем заняты люди. Один малый стоял на карачках и почему-то не хотел подниматься, другой, наклонившись над первым, обеими руками тянул его за ворот куртки вверх, стараясь поставить на ноги. Но ничего не получалась до тех пор, пока не помогли двое парней, покуривавших в стороне. Подхватив бедолагу под плечи, заставили принять горизонтальное положение. На секунду Бобрик увидел лицо человека: белые от страха глаза и подбородок, залитый кровью. Мужчину тут же снова сбили с ног двумя ударами в лицо. Тот грудью повалился на снег и больше не встал.

Кто-то из обидчиков уселся ему на спину, кто-то протянул кусок веревки. Бобрику на секунду показалось, что нечто похожее он уже когда-то видел, но вспоминать, где видел и что именно видел, не было времени. Если трезво оценить свои шансы, то надо признать, что их просто не было. Бобрик пошарил по карманам, вспомнив, что пришел он не на разборку, а на театральную премьеру, и даже ножа не прихватил. Связка ключей от съемной квартиры — вот и все его оружие. Но надо что-то делать. Но что необходимо делать в таких случаях? Бежать за ментом? Это хорошая мысль. Но где того мента ловить.