Вернулся в комнату, немного поразмышлял на тему, является ли внеплановый отход ко сну конвенциональным поводом для внепланового приёма алкоголя. Пришёл к выводу, что является, но полуповодом. То есть, граммов сто, не больше. Ну ладно, сто пятьдесят.

И немедленно выпил.

***

Разбудил меня Миха — пришло время смотреть Дораму.

— Я хочу себе такую сестренку! — сказал он, глядя как девочка отважно преодолевает препятствия между собой и конфетами.

Табуретка, стол, табуретка на стол… Упорная и целеустремлённая девица в полосатых гольфах.

— У тебя есть сестра, — напомнил я.

— Она взрослая!

— Эта девочка тоже однажды вырастет.

— Это ещё когда будет!

Я подумал, что дети вырастают куда быстрее, чем кажется.

— Пап, у неё же нет родителей. Ты можешь её, как это… усыновить?

— Удочерить, Мих, девочек удочеряют. Знаешь, чтобы дружить с девочкой, она не обязательно должна быть твоей сестрой.

Миха задумался, осмысляя новую концепцию. В «Макаре» все дети старше него минимум на пять лет, это пропасть в таком возрасте. Я смотрел, как девочка, опасно балансируя на табуретке, набивает карманы конфетами. Если она их слопает, у неё что-нибудь слипнется.

— А давай ты её возьмёшь? К нам, в «Макара»?

— Я бы забрал, но она же в Дораме.

— А Дорама где?

— Я не знаю точно, Мих, — признался я.

— Но ведь Джиу пришла к нам! А ещё я видел там твою подружку, значит, это не далеко!

— У меня есть подружка?

— Нетта же! Она сегодня там была. Ой, она просила тебе передать! Я совсем забыл!

— Ты смотрел Дораму без меня?

— Чуть-чуть, — признался Миха. — Тебя нигде не было, а я хотел посмотреть, как там Ксюша.

— Ну, Мих! Мы же договаривались!

— Но я же совсем капельку!

— Миха!

— Ладно, ладно, пап. Я больше не буду. Разве что иногда… — и со смехом увернулся от подзатыльника.

— Так что Нетта?

— Открыла Ксюше дверь. Она никак не могла, а Нетта влезла в окно и открыла изнутри. А ещё сказала, что пойдёт за Настей. Просила тебе передать, чтобы ты нашёл её на берегу срочно. Но сначала ты спал, а потом я забыл. Ничего не случилось?

— Не знаю пока. Пойду, пожалуй, проверю.

— Так мы возьмём Ксюшу?

— Если она попросит — обязательно.

— Спасибо, пап, ты самый лучший!

***

— Клюся, можно к тебе?

— Я не одета!

— Значит, нельзя?

— Значит, можно! Но хотя бы сделай вид, что не пялишься.

Клюся в трусах и майке на лямках. По бёдрам вьется кельтский орнамент наноскина, по плечам — абстрактный узор. Может быть, даже цветной. Мой выборочный дальтонизм окрасил только светящуюся оранжевую каплю люминесцентной серьги.

— Ты все равно пялишься.

— Разве наноскин не для этого?

— Защитный камуфляж. Все видят его и не видят меня. А ты смотришь на мои ляжки! Это неприлично, похотливый старик!

— Тьфу на тебя. Я по делу.

— Да уж кто бы сомневался. Перед ним роскошная молодая женщина фланирует в неглиже, а он, игнорируя её красу…

— Так пялюсь или игнорирую?

— Пялишься на ляжки, игнорируя меня.

— Клюся!

— И клюськаешь. Ладно, что тебе надо, кроме как облапать меня взглядом?

— Мне кажется, Настя в беде.

***

— Давай я уточню ещё раз — твоя галлюцинация явилась к твоему сыну в Дораме и сказала…

— Нетта — не галлюцинация. Ты её видела, Настя её видела, Миха её видел…

— Не обижайся, но ты фиктор. То есть, метаэксгибиционист — галлюцинируешь на публику. Иногда мне кажется, что я тоже «Эротическая фантазия Аспида номер два».

— Номер два?

— Номер один, разумеется, Нетта. Куда мне до неё… Так что ты от меня хочешь?

— Подежурь у капсулы. Подай сигнал на выход, если я не выйду сам.

— Говно вопрос. И да, я ничуточки за тебя не волнуюсь, не думай.

Однако наноскин на её руках (штаны она всё же надела) помрачнел и ушёл в готику.

***

На берегу Нетты нет. Следы босых ног на песке ведут в пещеру, где раньше был гроб Фигли, нашей самоназначенной покойницы.

Сейчас гроба нет, да и пещеры, в общем, тоже. Белая деревянная дверь с пластмассовой единичкой, прибитой бронзовыми обойными гвоздиками к полотну. Я нажал кнопку, противно зазуммерил электромеханический звонок, шаги, замок щёлкнул.

— Заходи, пап.

Настя посторонилась, пропуская меня в небольшую тёмную прихожую.

— Можешь не разуваться, Нетта всё равно песка натащила…

Нетта сидит в продавленном старом кресле, поджав под себя босые загорелые ноги. Рядом на тумбочке голубой пластмассовый телефон с диском. Провод по-прежнему короткий. Её янтарные глаза смотрят на ту, что стоит у окна. Окна на скучную улицу почти забытого мной города.

— Здравствуй, Антон.

— Привет, Анюта. Не думал, что увидимся.

— Мы всё ещё кружим в ночи, и нас всё так же пожирает пламя. Но у нас с тобой прекрасная дочь.

— Самая лучшая. Хорошо, что ты её увидела. А это… — я показал на Нетту.

— Мы уже познакомились. И нет, я не ревную