Но чтобы удержать у себя золото как деньги, т. е. как элемент созидания сокровищ, необходимо изъять его из обращения, исключить всякую возможность его использования в качестве покупательного средства для приобретения предметов потребления. «Следовательно, созидатель сокровищ приносит потребности своей плоти в жертву золотому фетишу. Он принимает всерьез евангелие отречения. Но, с другой стороны, он может извлечь из обращения в виде денег лишь то, что он дает обращению в виде товара. Чем больше он производит, тем больше он может продать. Трудолюбие, бережливость и скупость – вот, следовательно, его основные добродетели; много продавать, мало покупать – в этом вся его политическая экономия»[768].

Природа функции денег как средства образования сокровищ не остается неизменной. Напротив, она изменяется вместе с изменением экономической жизни общества. В докапиталистических способах производства, где товарно-денежные отношения были еще неразвиты, эта функция денег выступала в своем первоначальном виде, как накопление сокровищ в собственном смысле этого слова. Здесь накопление денег осуществлялось путем изъятия их из сферы обращения, вследствие чего они обрекались на абсолютную неподвижность (запирались в сундуках, зарывались в землю и т. п.). Это и есть не что иное, как накопление денег ради самих денег, столь характерное для данных способов производства[769].

В условиях капитализма функция накопления денег претерпевает существенные изменения. Они связаны, прежде всего, с трансформацией этой функции. В самом деле, в глазах предпринимателя-капиталиста собиратель сокровищ выступает как помешанный капиталист, поскольку он изымает деньги из сферы обращения. В противоположность собирателю сокровищ предприниматель-капиталист не изымает накопленные деньги из сферы обращения, а наоборот, смело бросает их в нее, так как в этом он видит единственно возможный способ их увеличения. Кроме того, если в докапиталистических способах производства деньги были более или менее распылены между многочисленными индивидуальными собирателями сокровищ, то при капитализме среди сокровищ наибольшее значение приобретают государственно-централизованные сокровища, сосредоточенные в центральных банках и государственных казначействах.

Наряду с непосредственно вещественной формой сокровища развивается также и его эстетическая форма, обладание золотыми и серебряными предметами, посредством которых удовлетворяются известные потребности. Оно растет вместе с ростом богатства капиталистического общества. Вследствие этого, с одной стороны, образуется и все более и более расширяется рынок золота и серебра, независимый от их денежных функций; с другой стороны – скрытый источник предложения денег, действующий наиболее интенсивно в периоды общественных потрясений.

Созидание сокровищ может выполнять различные функции при металлическом обращении. Одна из них связана с тезаврацией (от греч. thesauros – сокровище) – процессом превращения благородных металлов в сокровище как таковое, значительная доля которого находится в руках частных лиц. Однако наиболее важная функция сокровища состоит в том, что в условиях золотого стандарта оно играет большую роль в стихийном регулировании денежной массы, находящейся в обращении. Так, при уменьшении производства товаров и сокращении товарооборота (при соответствующих условиях) часть золотых монет уходит из сферы обращения и превращается в сокровище (золотой резервуар). Если же производство товаров увеличивается и товарооборот растет (при соответствующих условиях), то золотые монеты вновь возвращаются из этого резервуара в сферу обращения. Цены товаров в данном случае не колеблются в зависимости от количества средств обращения, поскольку само количество последних соответствует потребности в них[770]. При этом не следует, однако, «смешивать сокровище с монетным резервуаром, который сам образует составную часть общего количества денег, постоянно находящихся в обращении, в то время как активное соотношение между сокровищем и средствами обращения предполагает уменьшение или увеличение указанного общего количества денег»[771].

Средство платежа. В непосредственной форме товарного обращения одна и та же величина стоимости всегда представлена двояким образом: в виде товара на одном полюсе и в виде денег на противоположном полюсе. Товаровладельцы вступают поэтому в отношение между собой лишь как представители имеющихся у них взаимных эквивалентов. При этом товары продаются и покупаются по определенным ценам за наличные деньги. Однако с развитием товарного производства и товарного обращения возникают качественно новые отношения, благодаря которым отчуждение товаров отделяется во времени от реализации их цены. Другими словами, товары продаются в кредит, т. е. на срок, в долг, с отсрочкой платежа[772]. Самыми простыми причинами этих отношений являются следующие. Одни товары требуют более длительного, другие – более короткого промежутка времени для своего производства. Кроме того, производство некоторых товаров осуществляется в различное время года. Наконец, одни товары производятся вблизи рынка их сбыта, другие перевозятся на отдаленные рынки. В результате одни товаропроизводители выступают в качестве продавца раньше, чем другие могут выступать в качестве покупателей. При частом повторении одних и тех же сделок между одними и теми же товаропроизводителями обнаруживается, что, с одной стороны, условия продажи-купли регулируются условиями их производства; с другой стороны, пользование известным видом товара (например, домом) продается на известный период (допустим, на один месяц). В таких условиях лишь по истечении данного срока покупатель действительно получает потребительную стоимость товара. В силу этого он покупает товар раньше, чем оплачивает его[773]. Таким образом, «один товаровладелец продает наличный товар, а другой покупает, выступая как просто представитель денег или как представитель будущих денег. Продавец становится кредитором, покупатель – должником. Так как здесь изменился метаморфоз товара, или развитие его стоимостной формы, то и деньги приобретают другую функцию. Они становятся средством платежа»[774].

Как видим, роли кредитора и должника как агентов этой функции возникают из простого товарного обращения. Изменение формы последнего накладывает, естественно, эту новую форму на продавца и покупателя. Следовательно, первоначально это совершенно такие же мимолетные, выполняемые попеременно одними и теми же агентами товарного обращения роли, как и роли продавца и покупателя. Однако уже с самого начала противоположность между кредитором и должником носит довольно острый характер. Кроме того, подобные роли могут возникнуть не только непосредственно в сфере товарного обращения, но и независимо от нее. «Так, например, в античном мире классовая борьба протекает преимущественно в форме борьбы между должником и кредитором и в Риме кончается гибелью должника-плебея, который замещается рабом. В средние века та же борьба оканчивается гибелью должника-феодала, который утрачивает свою политическую власть вместе с утратой ее экономического базиса. Однако денежная форма, – а ведь отношение должника и кредитора обладает формой денежного отношения, – здесь лишь отражает в себе антагонизм глубже лежащих экономических условий жизни»[775].

Возникновение кредита, кредитных отношений оказало существенное влияние на процесс обращения товаров. Одновременное появление эквивалентов, товара и денег на противоположных полюсах этого процесса прекратилось. Деньги функционируют здесь, во-первых, как мера стоимости при определении цены продаваемого товара; установленная