Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К Интернет-кафе Нелли с Женей-Джени шли парой, держась за руку — словно две школьницы-старшеклассницы. Рад с Дроном и Тони шли за ними, отстав на несколько шагов, и Рад, глядя на Нелли с Женей-Джени, думал, что в обеих в них и впрямь есть что-то от старшеклассниц. Чему, наверно, причиной отсутствие у той и другой детей, так что собственная жизнь мнится самой большой ценностью.
— Слушай, — внезапно прервав их тройственный разговор с Тони и перейдя на русский, обратился Дрон к Раду, — а я и понятия не имел, что у вас с Жекой такой роман!
— Какой «такой»? — уточнил Рад.
— Вот такой. Чтобы раз — и прилететь. Все же из Москвы сюда — восемь часов лету.
Рад не чувствовал себя вправе обсуждать с Дроном Женю-Джени.
— Что там восемь часов. Норма ночного сна. Заснул — проснулся.
— Не скажи, — протянул Дрон, — не скажи. Я в таких вещах понимаю. — Он умолк, ожидая ответной реплики Рада, Рад молчал, и Дрон спросил: — Она в курсе твоей ситуации?
— Это имеет значение? — Дрон лез в самую сердцевину их отношений с Женей-Джени, и в Раде все протестовало против того, чтобы пускать его туда.
— Да хотелось знать, — сказал Дрон, — если она была в курсе, почему ты не обратился за помощью к ней?
Информация в его словах была нулевая. Это был сосуд, наглухо запечатанный и непрозрачный для глаза. Но о значительности его содержимого можно было судить по его весу. Вес сосуд имел дай боже.
— Почему, ты считаешь, я должен был к ней обратиться? — спросил Рад.
— Да потому что это ближе всего. Или ты ей ничего не говорил?
— Не говорил, — неохотно подтвердил Рад.
— Не говорил! — воскликнул Дрон. — А почему, извини за вопрос? Что за причина?
По настойчивости, с какой Дрон допытывался ответа, Рад чувствовал, что правдивый ответ может непонятным образом сослужить ему дурную службу.
— Предположим, гордыня, — сказал он. — Устроит?
— Гордыня? — переспросил Дрон. — С тебя станется. Но с отцом ее у вас все позитивно?
Похоже, отец Жени-Джени, только до сих пор невысказанно, играл главную роль в его расспросах.
— Да мы с ее отцом и не знакомы, — ответил Рад.
— А, вот так, — произнес Дрон. — А почему? Жека не хочет знакомить? Или он сам? Что за причина?
— Так получилось, — сказал Рад.
Сарайчик Интернет-кафе, ярко светясь распахнутой на полный раствор дверью, был уже рядом — три десятка шагов, и у цели.
— Ладно. — Дрон словно провел голосом итожащую черту. — Живи со своими заморочками. Твое дело.
Мое предложение тебе, во всяком случае, в силе. Решай.
Нелли с Женей-Джени остановились у крыльца, разомкнули руки и повернулись к ним, дожидаясь, когда они подойдут. Отправляясь на ужин, Женя-Джени переоделась в свободные брюки до щиколоток («От Диора», — удовлетворенно признала Нелли, взглянув на них), в мягкой линии блузу («От Диора?» — спросила Нелли и, глянув на лейбл, с тем же удовлетворением кивнула.), и туфли, заметил Рад надпись на следе, когда она обувалась, были от Диора, и сумочка на длинной двойной цепочке вместо ремня, которую она взяла с собой взамен той, с которой приехала, имела крупный выразительный вензель «Д» на ручке. Она была вся, как из дорогого глянцевого журнала, то ли модель, то ли слепок с модели, — вот в этом было ее отличие от Нелли: кого-кого, а модель из глянцевого журнала Нелли не напоминала. Кем же, интересно, был отец Жени-Джени? Тоже каким-нибудь тейкуном вроде отца Дрона?
— Что не поднимаетесь? — вопросил Дрон.
— Мы, пожалуй, подождем вас здесь. — Нелли посмотрела на Дрона, посмотрела на Рада — показывая, что говорит и от себя, и от Жени-Джени. — Обойдусь сегодня без почты.
— Да, я позвонила в Москву, что долетела, — сказала Женя-Джени, глядя на Рада, — зачем мне подтверждать почтой?
— Смотри, — сказал Рад. — Как хочешь.
— А ты-то идешь? — спросил его Дрон, поднимаясь по ступеням. — Ты, я гляжу, что-то вообще манкируешь этим делом. По-моему, ни разу почты не брал.
Это было так, ни разу. Что ему было получать. Только рассылки, которые, наверно, забили его ящик до отказа, и его остается только очистить.
Однако Рад отозвался на вопрос Дрона согласием.
— Пожалуй, да. Посмотрю.
Он боялся остаться с Нелли и Женей-Джени один. Он не знал, как ему вести себя с ними вместе.
— Мы постоим здесь покурим, — бросила Раду вслед Женя-Джени. В интонации ее было желание, чтобы он видел: она считает необходимым поставить его в известность, чем она будет тут заниматься без него.
— Покурите, конечно, — бросил с крыльца Рад. Свободных компьютеров в кафе было в достатке.
Они все трое сели перед мониторами — и, отключившись друг от друга, каждый отправился в свое плавание.
Ящик на Yandex действительно был забит под завязку, как Рад и предполагал. Поразмыслив, очистить ящик, ничего не открывая, или все же кое-что пооткрывать, Рад решил открывать. Если не смотреть почту, тогда бы ему просто нечего было здесь делать.
Он просидел за компьютером минут десять, когда неожиданно услышал свое имя — его позвали. Так, если б просили о помощи.
Рад глянул на Дрона, сидевшего ближе их всех троих к распахнутой на улицу двери. Дрон, как сидел, пялясь в экран и поигрывая пальцами по столешнице рядом с клавиатурой, так и сидел, — он явно не звал его. Рад глянул на Тони — Тони со страшной скоростью лупил по клавиатуре, сочиняя собственное послание, весь вид его свидетельствовал: нет, не звал и он.
Получалось, Раду послышалось. Рад воткнулся обратно в монитор, открыл очередное письмо, собрался пробежаться по заголовку — и откинулся на спинку кресла. Ему вдруг показалось, что голос, позвавший его, был голосом Жени-Джени. Только почему, кроме него, никто больше не слышал крика — ни Дрон, ни Тони?
Рад стремительно поднялся, прошел к двери и вышагнул на крыльцо. Глаза после света ничего не видели, за последней ступенью крыльца зиял провал тьмы.
— Рад! — тотчас позвала его тьма голосом Нелли. Словно его появление на крыльце ожидалось. Или, скорее, требовалось.
Ступени прогремели под ногами Рада стиральной доской.
— Нелли?! — воззвал он, вглядываясь в силуэты перед собой. Их было три. — Женя?
Третий силуэт был мужской, и принадлежал он — погружение во тьму сразу сделало ее проницаемой для взгляда, — не кому другому, как одному из рокеров — тому, второму, что поджидал своего приятеля на площади у пристани с подружкой-итальянкой. Рокер держал Женю-Джени за руку, взяв ее у запястья; увидев Рада, он сделал к нему шаг навстречу, но руки Жени-Джени не выпустил.
— О, Грегори Пек! — воскликнул рокер.
— Ра-ад! — Женя-Джени вкладывала в звучание его имени мольбу о помощи, и в нем эхом отозвался голос, поднявший его от компьютера: это точно был ее голос.