Где это все и начиналось.

Здесь есть приспособления, усиливающие звук, и мой голос может разноситься отсюда по всей базе. Все это я хорошо помню, хотя моя голова еще не пришла в порядок, руки до сих пор дрожат, и чья-то кровь, не принадлежащая мне, продолжает капать у меня с лица на шею.

Но у меня был план.

И я обязана привести его в исполнение до конца.

Я набираю код и жду заветный щелчок. Коробочка открывается. Передо мной многочисленные кнопки, я нажимаю ту, где написано «все громкоговорители» и набираю в легкие побольше воздуха. После этого нажимаю на кнопку громкой связи.

– Внимание, Сектор Сорок пять, – четко и громко произношу я, хотя в ушах у меня продолжает шуметь. – Верховный главнокомандующий Оздоровления убит. Столица капитулировала. Война окончена. – Меня начинает трясти, палец чуть не соскальзывает с кнопки, но я продолжаю удерживать ее. – Я повторяю: Верховный главнокомандующий Оздоровления убит. Столица капитулировала. Война окончена.

«Заканчивай», – говорю я себе.

Прямо сейчас.

– Меня зовут Джульетта Феррарс, и я возглавлю страну. Я бросаю вызов всем тем, кто встанет против меня.

Я делаю шаг вперед, ноги у меня дрожат, угрожая согнуться в коленях и подкоситься подо мной, но я заставляю себя двигаться вперед, пройти через дверь, спуститься на лифте и выйти на поле боя.

Сюда мне добираться не так долго.

Здесь я вижу сотни окровавленных тел, вмятых в сырую землю, но другие, живые люди еще продолжают стоять. Живых тут гораздо больше, чем я могла бы предположить. Вести распространились с большей скоростью, на которую я только могла рассчитывать. Как будто уже многие знали о том, что война закончится, как раз перед окончанием этого боя. Выжившие солдаты с корабля Андерсона стоят вместе с нашими собственными. Некоторые до сих пор в промокшей одежде, промерзшие до костей в ледяной воде. Видимо, им удалось выбраться на сушу, и они поделились новостями о нашем нападении на судно и о неотвратимой кончине Андерсона. Все оглядываются по сторонам, с удивлением смотрят друг на друга, на свои руки или просто в небо. Другие проверяют умерших в поисках друзей или близких, на их лицах читаются и облегчение и страх одновременно. Они все изрядно устали, они измучены и не хотят больше так жить.

Двери казарм распахиваются, и оттуда выливается толпа гражданских. Они стремятся объединиться со своим любимыми. Сцена эта становится такой красивой и спутанной, и я теперь сама не знаю, плакать мне или радоваться.

Но я больше не плачу.

Я иду вперед, заставляя конечности повиноваться мне. Я стараюсь дожить до конца этого дня, чтобы потом начать жить оставшуюся часть своего срока совсем по-иному.

Но сейчас я хочу увидеть своих друзей. Мне надо быть уверенной в том, что с ними все в порядке. Мне требуется визуальной подтверждение моих предположений.

Но как только я соединяюсь с толпой, солдаты Сектора 45 теряют над собой контроль.

Окровавленные и раненные на поле боя, они кричат и радуются, несмотря на боль, приветствуя меня, когда я прохожу мимо. И теперь я понимаю, что все они в этот момент стали моими солдатами. Они доверяли мне, сражались со мной, и теперь я тоже могу доверять им. И я буду сражаться за них. Это был только первый бой, а много остается еще впереди. Таких дней, как сегодняшний, нам придется встретить великое множество.

Я сама вся в засохшей крови, мой костюм порван в нескольких местах, в нем застряли деревянные щепки и куски металла. Руки трясутся так сильно, что я сама их больше не узнаю.

И все же я испытываю полное спокойствие.

Я невероятно спокойна.

Как будто глубина всего случившегося сегодня еще не полностью дошла до моего сознания.

Я не могу не прикоснуться к протянутым мне рукам, пока иду по полю боя. Мне особенно странно все это испытывать, потому что я больше не вздрагиваю и не прячу свои руки, странно, потому что я больше не боюсь никому причинить боль своим прикосновением.

Они все могут касаться меня, и даже если иногда они что-то и почувствуют, то в любом случае я больше своим прикосновением никого не убью.

Потому что до этого никогда дело больше не дойдет.

Потому что я теперь знаю, как управлять своей силой.

Жилые кварталы продолжают оставаться скучным пустынным местом, думается мне, когда я прохожу по ним. Надо будет заняться ими в первую очередь. Обязательно надо будет восстановить наши дома. Отстроить их по-новому.

Все придется начинать с самого начала.

Я забираюсь на второй этаж одного из маленьких домиков жилого квартала. Оттуда я легко подтягиваюсь на руках, чтобы залезть на крышу. Здесь я сбиваю на землю панели солнечных батарей и размешаюсь на крыше, прямо на ее середине, оглядывая толпу народа сверху.

Я ищу среди них знакомые лица.

Надеясь на то, что они сами заметят меня и подойдут сюда.

Только надеясь.

Я стою здесь, как мне кажется, уже несколько дней, месяцев, лет, и не вижу никого, только лица солдат и членов их семей. Моих друзей среди них нет.

Я чувствую, что меня начинает покачивать, головокружение усиливается, сердце бьется часто и уже не так уверенно. Я готова сдаться. Я стою тут достаточно долго, многие узнают меня. Показывают на меня пальцем, потому что мое лицо знают теперь многие, и поэтому уже кто-то мог рассказать моим друзьям о том, что я жду их здесь. Ну хоть кто-то. Хотя бы один человек.

Я уже собираюсь снова нырнуть в толпу и начать искать их среди павших на поле боя. Но тут надежда снова загорается в моем сердце.

Один за другим они появляются со всех концов поля боя, кто-то выходит из казарм, кто-то со стороны жилых кварталов. Каждый со своими синяками и кровоподтеками. Адам, Алия, Касл, Иан, Лили, Брендан и Уинстон. Они медленно бредут ко мне, ежеминутно поворачиваясь, поджидая остальных. Уинстон тихо плачет.

Соня и Сара выводят Кенджи из казарм, маленькими шажками они передвигаются вперед. Я вижу, что глаза у него на этот раз открыты, хотя и не очень широко. Упрямец Кенджи! Конечно, он будет всегда в гуще событий, хотя сейчас ему полагается спать.

К ним изо всех сил бежит Джеймс.

Он на бегу врезается в Адама, тот подхватывает своего братишку на руки и улыбается так, как никогда раньше. Касл кивает мне, Лили посылает воздушный поцелуй. Иан делает рукой какие-то знаки, похожие на то, что он стреляет из пистолета, а Брендан просто машет рукой. Алия выглядит торжествующе, как никогда.

Я смотрю на них сверху и не перестаю улыбаться, хотя все это дается мне усилием воли. Я смотрю на них и жду, когда же появится мой последний друг. Я жду, когда же он найдет нас.