Я удивленно смотрю на него.

– Пожалуйста, – снова просит он и улыбается.

Я повинуюсь и медленно переворачиваюсь.

– Что ты задумал? – спрашиваю я, стараясь повернуться так, чтобы видеть его.

Он гладит меня по спине.

– Я хочу, чтобы ты знала, – говорит он, медленно расстегивая молнию на моем костюме, – насколько я ценю твою дружбу. – Костюм начинает расходиться на две половинки, и моя кожа обнажается. Я прикусываю губу, ощущая, что начинаю трепетать.

Потом его движения прекращаются.

– Но мне кажется, что ты должна пересмотреть мой титул, – требует Уорнер, целуя меня в спину. Он нежно вынимает мои руки из рукавов, не переставая при этом целовать мои лопатки и шею. – Потому что моя дружба, – шепчет он, – сопровождается другими действиями, которые Кенджи тебе предложить не может.

Я не могу дышать. Не могу.

– Тебе так не кажется? – спрашивает Уорнер.

– Да, – быстро отвечаю я. – Да.

А потом я начинаю извиваться, утопая в ощущениях, думая лишь о том, чтобы эти мгновения продолжались, потому что никому не известно, когда они смогут снова повториться.

Я не знаю, куда мы направляемся, он и я, но понимаю, что мне хочется попасть туда. Остаются часы и минуты, и мы мчимся вперед к заветной секунде, и очень скоро ворвемся в новые дни и надежду на лучшее будущее.

И хотя мы представляем себе будущее и знаем прошлое, настоящее нам неведомо. Вот этот момент уже прошел и следующий тоже и даже тот, который должен быть за ним – он тоже миновал, все они уже прошли, и вот остались только наши уставшие тела, как единственное доказательство тому, что мы прожили это время и выжили.

В конце концов, все это того стоит.

За это можно и даже нужно сражаться.

Все произошло в один день.

– Я хочу такой. – Я внимательно смотрю на стену с оружием в тренажерном зале. – Какой пистолет тут самый надежный?

Утром к нам пришел Делалье с новостями. Верховный главнокомандующий только что прибыл. Он прилетел со своего судна на самолете и сейчас находится на одном из военных кораблей Сектора 45, которые базируются в доках.

Его гвардия на подходе. Скоро сюда прибудут и его войска.

Иногда мне кажется, что я уже не так уверена в нашей победе.

– Тебе не нужен пистолет, – удивленно отвечает мне Уорнер. – Конечно, ты можешь выбрать себе любой, но я думаю, что тебе такой не нужен.

– Теперь я хочу два таких.

– Ну хорошо, – смеется Уорнер. – Но цель-то у тебя всего одна.

Все остальные словно замерли перед всеобщим чувством страха. Мы стараемся казаться оптимистами, но тем не менее не преуменьшаем значимость момента. Уорнер уже собрал свои войска, до гражданского населения донесена вся необходимая информация. На тот случай, если кто-то из них захочет присоединиться к нам, мы открыли пункт, где они могут обзавестись оружием и обмундированием. Для этого им нужно всего-навсего предъявить свою личную карточку для удостоверения того, что они действительно проживают в нашем секторе. В казармах созданы убежища, центры моральной помощи для остающихся мужчин и женщин, которые по каким-то причинам не смогут принять участие в сражении, и для детей. Они смогут переждать опасное время здесь и не стать жертвами кровопролития.

Все это устраивал Уорнер.

– А вдруг они начнут наступление с воздуха и снова забросают нас бомбами? – нарушает тишину Иан. – Ну, как случилось с «Омегой пойнт».

– Этого не случится, – отвечает Уорнер. – Он слишком горд, и эта война стала для него личным делом. Он будет играть с нами. И сделает все от него зависящее, чтобы она продлилась как можно дольше. Он такой тип, что ему нравятся всевозможные пытки. Ему хочется нас помучить, ведь для него это будет настоящим наслаждением.

– Что ж, это приятно слышать, – реагирует Кенджи. – Спасибо тебе за такую зажигательную напутственную речь.

– Всегда готов помочь, – отзывается Уорнер.

Кенджи почти смеется. Почти.

– Значит, он перебрался на другой корабль? – интересуется Уинстон. – Здесь, у нас?

– Насколько я понял, да, – подтверждает Уорнер. – При других обстоятельствах он приехал бы на базу, но в настоящее время мы являемся его противниками, поэтому с местом пребывания у него возникла проблема. Очевидно, он разрешил всем солдатам свободное перемещение по стране, чтобы они могли присоединиться к нему. У него имеется своя собственная элитная гвардия, а также те солдаты, которые служат в столице, но, как мне кажется, он решил собрать себе еще одно войско по всей стране. Но это, конечно, все больше для видимости, – поясняет Уорнер. – Он устраивает настоящее шоу. Нас не так-то много, чтобы мобилизовывать огромные силы. Он предполагает запугать нас, уронить наш дух.

– Что ж, по-моему, у него это получается, – согласился Иан.

– Ты уверен в том, – включаюсь в разговор я, – что он не будет присутствовать на поле боя? Это точно? – Для меня главное – узнать это, потому что от этого зависит самая важная часть нашего плана. Другими словами, от этого зависит исход всей войны.

Уорнер молча кивает.

Андерсон никогда не участвует в своих войнах. И не показывает свое лицо. И эта его трусость идет нам на руку. Мы рассчитываем на нее, это наше основное преимущество. Конечно, он предполагает, что на него может быть совершено покушение. Но только он не совсем готов к тому, что покушающиеся окажутся невидимыми.

Уорнер должен еще раз проверить свои войска. Касл, Брендан, Уинстон, Лили, Алия, Иан и Адам будут поддерживать его. Джеймс остается на базе.

А мы с Кенджи отправляемся на задание.

Что ж, мы готовы. Мы одеты, вооружены и настроены по-боевому в высшей степени.

Я слышу звук перезаряжаемого пистолета.

Резко оборачиваюсь.

Уорнер смотрит на меня.

Нам пора идти.

Кенджи хватает меня за руку.

Все остальные поднимутся вверх и выйдут из комнат Уорнера, а мы с Кенджи воспользуемся запасным ходом, чтобы нас никто не заметил. Это нужно затем, чтобы все, в том числе и солдаты, считали, что мы деремся вместе со всеми на поле боя. Мы не хотим быть замеченными вместе со всеми только затем, чтобы потом исчезнуть, и в то же время нужно сделать все так, чтобы наше отсутствие не было замечено.

Поэтому мы молча наблюдаем за тем, как все остальные садятся в лифт и поднимаются наверх. Джеймс машет им рукой, дверцы лифта закрываются, и кабина приходит в движение.

Мое сердце замирает на миг.

Кенджи целует Джеймса на прощание прямо в макушку. У него получается до неприличия громкое чмоканье.