девушка была ей уже не по зубам. Давай представим, что Карина действительно могла вести себя по-хамски, а Женя пропускал мимо ушей бабушкины жалобы. Кому бы это понравилось? А если бы Женя женился на Карине? Да это страшный сон для Елизаветы Ильиничны.

Но убийство она не планирует. Ей просто нужна человеческая поддержка. Ни в лице внука, ни тем более сына она ее не найдет. И тогда свекровь вспоминает о той, кого победила. Она понимает, что сломала бывшей невестке жизнь. Значит, пришло время отдавать долги и просить у Людмилы прощения в обмен на участие. Елизавета Ильинична могла по-настоящему раскаяться в том, что натворила в прошлом. Не могу утверждать, Петр Николаевич. Это только мое предположение.

– То-то и оно. Все, что ты мне сейчас говоришь – просто домыслы. Но продолжай… – с толикой заинтересованности в голосе проговорил Орлов. В самом деле, когда следствие буксует уже третий день, а сверху требуют побыстрее разобраться с убийством – любой бред можно взять в качестве рабочей версии. А вдруг «выстрелит»?

– Я не знаю, как она вышла на Людмилу, – не стал спорить с начальством Гуров. – Может, попросила помощи у бывших коллег. Или воспользовалась интернетом. Или порылась в своих старых записях. Так или иначе, но ей повезло. Представим, что Людмила пошла навстречу Лигуновой. Может быть, не сразу, или ее пришлось как-то задабривать или уговаривать. В итоге женщины все же встретились и решили продолжить общение. Людмила стала навещать свекровь в определенные часы, чтобы не столкнуться с молодежью. Увидеть сына Людмила боится. Он ее почти не помнит, а то, что осталось в его памяти, пахнет совсем не розами. Теперь это взрослый мужик, который может запросто указать ей на дверь. А вот с Кариной дела обстоят иначе. Лигунова могла капать на мозги Людмиле, изображая раскаявшуюся мученицу и выдавая стычки с Кариной за громкие скандалы с оскорблениями и рукоприкладством. Попутно она рассказывает Людмиле о сыне. О том, как он рос, чем занимается, что любит делать. Для матери, которую когда-то заставили отказаться от ребенка, эти рассказы как наркотик. К тому же видеть слезы на глазах человека, сломавшего ей жизнь, тоже своего рода награда за страдания.

На Людмилу все это обрушивается со страшной силой. Она подсаживается на визиты к свекрови, как на иглу. Лигунова кается и хочет устранить Карину. Людмила ее поддерживает. Но вот как им это сделать? Идея избавиться от девушки становится для них идеей фикс. Заметь, Петр Николаевич, я не сказал, что они замышляли убийство. Мне кажется, так далеко в своих фантазиях они не зашли.

Вечером пятого августа Людмила задержалась в гостях у Елизаветы Ильиничны. Женю они не ждали, так как он выпивал со знакомым на другом конце Москвы и предупредил, что будет ночевать не дома. Карина обычно возвращалась с работы поздно, а в последнее время то и дело задерживалась – не забываем про ее поклонника, его алиби как раз установил Стас. Исходя из всего этого, Людмила успела бы уйти незамеченной. Но Карина неожиданно вернулась домой раньше обычного.

По моей версии, она могла узнать Людмилу по старым фото. Кстати, та совершенно не выглядит на свой возраст. Между ними могла вспыхнуть словесная перепалка, а когда женщины выясняют отношения, то это хуже атомной войны. У каждой своя правда, свой характер, свое прошлое, своя боль и собственное мнение. И язык без костей.

Я не знаю, кто первым вспомнил про оружие, но предполагаю, что это была Людмила. Она могла знать, где оно хранится. Либо же в тот момент оно было не в тайнике, а на ночном столике в спальне Елизаветы Ильиничны. Она же говорила, что изредка тренировалась быстро извлекать его и брать врага на мушку. Только вот вряд ли ей удалось бы попасть в Карину. Дрожащие руки, плохое зрение. Да и вряд ли сама Карина стояла ровно, чтобы Лигунова сумела хорошо прицелиться. А вот Людмила смогла бы.

Ну а дальше все просто. Карина мертва. Лигунова воспринимает случившееся как карму. Выпроваживает Людмилу и берет всю вину на себя. Переждав следующий день, Людмила вспоминает, что в доме на Тверской ни по пути к свекрови, ни по дороге обратно ей никто не встретился. Только консьерж, который может выдать ее полиции. Тогда Людмила просит у соседа обувь, в которой и идет на преступление. Допоздна выжидает на улице, пока не закончится поток людей, возвращающихся домой. Последним она видит А. В. Назарова. Тот некоторое время отвлекает старика болтовней, после чего уходит домой. Людмила заходит в подъезд в надежде, что Василий Васильевич все еще на своем рабочем месте. Так и есть – он просто задержался за разговором с Назаровым и не успел уйти.

– Допустим, – вклинился Орлов. – Но почему, по-твоему, консьерж не рассказал о визите Людмилы в квартиру Лигуновых? С ним же общались, верно? И ты изучал протокол наших коллег. Версии?

– Все просто, Петр Николаич. Смотри сам. Василий Васильевич мог не видеть Людмилу, иначе отметил бы в своем талмуде. Но ей-то об этом откуда знать? Думаю, дело было так: Людмила заранее готовилась устранить Василия Васильевича, поэтому все продумала. Про телефон на его столе знали все, он бросался в глаза. Оставалось все сделать быстро. Зашла в подъезд, потом в «кабинку», подтянула телефонный провод и набросила его на шею старика. Он, наверное, даже опомниться не успел… Только она не знала, что каждый ее визит к свекрови был записан. Василий Васильевич очень за этим следил. Правда, почему-то забыл сделать это в тот день, когда была убита Карина. Вероятно, действительно не был на рабочем месте – что-то его отвлекло. Ты еще здесь, Петр Николаевич?

На том конце трубки царила глухая тишина. Лев Иванович чертыхнулся – и кому он все это время зачитывал либретто? Но Орлов не пропал.

– Почему ты думаешь, что Людмила отправится в больницу к Лигуновой? – спросил он.

– Потому что только Елизавета Ильинична знает убийцу в лицо, – ответил Гуров. – Поэтому опасна.

– О господи, – тяжело вздохнул Орлов. – Почему она сразу не грохнула старушку, прости господи? – пробурчал он. – Если, конечно, ты, Левушка, прав со своей версией. И почему сейчас ты уверен, что Елизавете Ильиничне грозит опасность?

– Не