Можно принести сюда Баяна. Он, когда очнется, наверняка будет недоволен. Усмехнется или закатит глаза и спросит, почему я так долго не возвращала его к жизни. И заявит, что уж он-то точно справился бы с такой задачей быстрее меня.

Представив эту картину, я невольно улыбнулась, хотя и сквозь слезы.

От задней стенки ящика тянулись стеклянные и резиновые трубки, они змейками ползли по полу и ныряли в бассейн.

Интересно.

Я подошла к бассейну. Вода была темно-рыжего цвета, и разглядеть в ней что-то было сложно. Но какой-то силуэт я все же разглядела. Сначала подумала, что это полено или камень.

Прищурилась и пригляделась внимательнее.

Это было лицо.

У меня в голове снова зазвучал голос Баяна, я мысленно увидела его широко раскрытые глаза и сползающие по щекам веки. «Он выращивает людей».

Осторожно я подошла к самому краю бассейна. Тело в воде не походило на меня. Я почувствовала пусть слабое, но облегчение – не придется соперничать со своим двойником. Но потом я узнала эти пухлые губы, волевой подбородок и высокие скулы. Под поверхностью воды было лицо императора. Оно было неподвижно, глаза закрыты.

Отец хромал. Свежая рана у него на ноге – одно из моих первых воспоминаний.

Я вспомнила слова, которые он мне сказал, когда я противостояла ему в своей комнате: «Ты должна понять: к тому времени, когда я осознал, что делать, моя жена… она давно умерла. Я сжег ее тело и отпустил ее душу на небеса».

Но похоже, еще было не поздно использовать часть своей плоти, чтобы вырастить целого человека.

А Баян, значит, был создан раньше, просто для того, чтобы подстегнуть мои амбиции.

Я нахмурилась – ни одна из трубок не вела к телу в бассейне.

В воде я заметила какое-то движение. Оцепенела и почувствовала, как волосы на затылке зашевелились.

– Бинг Тай.

Он подошел ко мне и сел, но вроде его ничто не встревожило. Наверное, он бывал здесь раньше с императором или с его женой. Это меня немного успокоило. Я не отрываясь смотрела на появившуюся на воде рябь. Наконец разглядела в рыжей воде похожий на какую-то пещерную рыбу силуэт.

Но это была никакая не рыба. Над водой появилась вытянутая морда, потом голова. Существо положило голову на каменный пол возле деревянного ящика. На меня смотрели небесно-голубые глаза. Моргнули прозрачные веки. Кое-где на голове и плечах клочками росла густая шерсть, но по большей части она как будто облезла. Морда чем-то напоминала кошачью, но при этом была вытянутой. Рядом с ушами росли загнутые спиралью рога.

Существо застонало. Я отскочила назад.

Разглядеть его целиком я не могла, но, судя по голове, в холке оно могло доходить мне до пояса.

Казалось, у него совсем нет сил и оно способно только тихо стонать. Резиновые трубки из ящика уходили в его плечи и шею. Содержимого трубок видно не было, и понять, что именно и куда перетекает, тоже было невозможно.

Под мордой существа разлилась лужа воды. Брызги от его неровного дыхания намочили мои тапки.

Снова стон. На этот раз тише.

– Мой отец сделал это с тобой, – сказала я.

Машина памяти. Это существо было привязано к ней как минимум последние пять лет. Что-то внутри его приводило машину в действие. Я никогда не видела подобных животных, но, с другой стороны, я и на других островах Империи еще не бывала.

Глаза существа закатились. Веки опустились. Оно соскользнуло в воду, только пузыри на поверхности остались.

Я не дура, способна распознать неподдельные страдания. Отец всегда шел прямо к цели и легко пускал в расход тех, кто вставал у него на пути.

Теперь все по-другому. Я научусь пользоваться машиной памяти, верну к жизни Баяна и выпущу на свободу это существо.

Осколок Нумина так и лежал у меня в кармане. Он был легким, как щепка, но я ощущала его тяжесть, и от этой тяжести мне никогда не избавиться.

Я сказала ему, что не буду такой, как отец. Сказала, что постараюсь все исправить.

Существо скрылось под водой, но я знала, что оно там.

Я – Лин. Я – императрица. И я не позволю, чтобы жестокость стала моим главным оружием.

Присев на корточки, я вырвала все трубки из деревянного ящика. Из них на пол вытекло немного крови с примесью какой-то молочно-белой жидкости. Отбросила трубки на пол и снова посмотрела на воду в бассейне.

В какой-то момент в голове промелькнула мысль, что мой добрый поступок мог убить существо в бассейне. Оно явно ослабло и чем-то болело, любая перемена могла стать шоком для организма.

Но потом на воде снова появились пузыри, и я увидела поднимавшийся с глубины силуэт.

Существо вынырнуло и попыталась выбраться из бассейна. Я подошла, чтобы помочь, и даже забыла о своих ранах. Когда потянула существо за лапу, рана в плече немного открылась, но я все-таки вытащила его из бассейна и, пока оно не сориентировалось, выдернула из него все трубки. Трубки были чуть толще пальца в диаметре, и от них в теле несчастного существа осталось несколько дырок.

Инстинкт подсказывал, что надо отбежать подальше и наблюдать за существом с безопасного расстояния. Но тут оно положило голову мне на плечо, словно хотело обнять.

Что-то во мне шевельнулось. Это было ощущение чуда и надежда, которую я испытывала, когда открывала первые комнаты отца.

Существо, прикоснувшись мордой к моей ключице, хочет показать, что доверяет мне?

Как бы там ни было, с его прикосновением исчезла вся горечь, которую я испытывала оттого, что так и не смогла добиться любви отца. Как я ни старалась, ему всегда было мало. А для этого существа я, совершив всего один поступок, стала всем.

Я сама не заметила, как положила руку ей на шею. Я откуда-то точно знала, что это она.

– Все хорошо. Я с тобой. Ты в безопасности.

Она выдохнула с содроганием, как испуганный обессилевший ягненок, который наконец смог лечь отдохнуть.

– Идем, тебе больше не обязательно сидеть тут в темноте, – сказала я.

И она пошла вместе со мной из пещеры. Бинг Тай, не отставая, следовал за нами.

К тому времени, когда мы вышли из подземных тоннелей, несколько слуг уже выскользнули из своих комнат и ходили по дворцу крадучись, как будто опасались, что за любым поворотом могут наткнуться на какого-нибудь монстра.

Что ж, правильно опасались.

– Эй, подойди! – окликнула я первую попавшуюся служанку.

Она подошла и низко, чуть ли не в пояс, поклонилась. Ее поза говорила о глубоком почтении, но я видела, что она вся напряглась от страха. Наверняка боялась, что я захочу перебить всех, кто был свидетелем совершенного мной отцеубийства.

А я решила: пусть распускают слухи. Если я хочу удержать Империю от развала, репутация грозной правительницы мне не помешает.