В груди Ранами расцвела надежда, слабенькая, как цветок в сезон дождей.

– Не думала, что ты когда-нибудь до них доберешься.

– Но ты меня попросила, этого достаточно. Я всегда думала, что ты слишком многого от меня ждешь. Но теперь я начинаю понимать – ты всегда просила о малом.

Ранами постаралась сосредоточиться.

Эти цветы и лампы, все это могло быть не для нее, а для кого-то другого. Фалу вызвала ее во дворец не для воссоединения, ей был нужен совет. Если бы у нее было желание продолжить их отношения, она бы об этом написала.

Как Ранами ни старалась держать себя в руках, слезы все равно набежали на глаза. Смутившись, она вытерла их ладонью.

– Не знаю, что и сказать.

Фалу встала и прошла между лампами к Ранами.

От звука ее шагов у Ранами чаще забилось сердце.

Фалу неуверенно подняла руку и прикоснулась к ее щеке:

– Я не была уверена, что ты придешь, если попрошу тебя о большем. Нелегко начинать смотреть на мир другими глазами, еще труднее признать, насколько была самонадеянна. Я думала, что достаточно изменила себя ради тебя. Но я сама этого хотела. Я не понимала, сколько боли причиняю окружающим меня людям. Не понимала, потому что понимание этого противоречило моим убеждениям. Мы сами придумываем для себя свой образ. Я всегда представляла себя героем. Но я не была героем. Ты сможешь меня простить?

– А ты? – Ранами рассмеялась сквозь слезы. – Ты сможешь меня простить? Я не должна была давить на тебя.

Фалу взяла ее лицо в ладони. Ранами почувствовала, как у нее запульсировала вена на шее. Совсем как в тот раз, когда они впервые поцеловались. Тогда она понимала: между ними что-то происходит и она, даже если постарается, не сможет это остановить.

Ранами закрыла глаза. У нее защемило сердце. Она услышала, как заскрипели кожаные доспехи Фалу, когда та к ней наклонилась. Почувствовала привкус меда во рту.

Когда Фалу прикоснулась губами к ее губам, она словно скрепила печатью обещание, которое невозможно вернуть назад.

Ранами обняла ее за широкие плечи и запустила пальцы в ее волосы. У нее подгибались колени, она тонула в объятиях Фалу. Здесь было ее место.

Фалу немного отстранилась и убрала влажную прядь с ее щеки.

– Ты обещала, что, если я помогу, ты станешь жить со мной во дворце. Я не хочу связывать тебя этим обещанием.

– Я его сдержу.

У Ранами срывалось дыхание, она держалась за Фалу, как будто боялась утонуть.

– Нет. – Фалу покачала головой.

У Ранами упало сердце. Она не могла произнести ни слова.

– Я хочу большего. – Фалу взяла ее руки в свои. – Ты говорила, что не хочешь становиться женой губернатора. И теперь я понимаю почему. Ты не хотела участвовать в том, как управляется этот остров. Не хотела причинять страдания, которые испытала сама. Но я буду править иначе. И я хочу, чтобы ты была рядом. Ранами, ты станешь моей женой?

Ранами уткнулась лбом в лоб Фалу и улыбнулась так, что щекам стало больно:

– Это десятое предложение? Или одиннадцатое?

– Я готова просить тебя об этом тысячу раз, лишь бы знать, что в конце ты ответишь согласием.

– Теперь ты губернатор. Мне не следует позволять тебе так унижаться.

Фалу крепче сжала ее руки в своих и тихо спросила:

– Это значит – да?

Ранами думала, что их любовь закончится катастрофой. Все еще могло случиться, но она хотела рискнуть.

– Да.

Императорский остров

Из полумрака коридора вышла женщина. Судя по ее виду, ей досталось не меньше, чем мне. Плечо было перевязано, на повязке проступила кровь, а туника была разрезана, как будто ее ножом по животу полоснули. Лицо ничем не примечательное, но измученное, под глазами темные круги. Несмотря на раны, в ее глазах отражалась внутренняя сила. Тапки и штаны были забрызганы свежей кровью, и я почему-то сомневался, что это ее кровь.

Я оперся на дубинку, как на посох. «Убей ее!» – взывал мой внутренний голос. Неладное, что я почувствовал во дворце, явно было как-то связано с этой женщиной.

Можно было, конечно, попробовать ее атаковать – если бы не существо рядом с ней.

Оно как минимум на голову выше Мэфи, горбится, словно от боли, нижняя челюсть отвисла, а на плечах перебинтованные окровавленными тряпками раны. Рога длиннее, чем у Мэфи, но шерсти почти нет, только несколько клочков на животе, на спине и на морде. Судя по тому, как женщина приобнимала его за шею, это существо было ее, так же как Мэфи был моим.

Я не понимал, что все это значит.

– Кто ты? – снова спросила женщина. – И что ты здесь делаешь?

Ее голос докатывался до меня, словно длинный свиток пергамента.

У меня в голове пронеслась тысяча лживых ответов.

Императорский солдат. Стражник. Друг? Нет, это уже граничит с идиотизмом.

Кто она такая и какое положение занимает? Что случилось во дворце? Вдруг она обладает той же силой, что и я?

– Меня зовут Йовис, – рискнул я сказать правду. – Я контрабандист.

– Мне знакомо это имя. – Женщина нахмурилась и посмотрела мне в глаза. – Песни, что сочиняет народ. Ты тот, кто похищал детей с Праздника десятины.

– Да, он самый. Йовис, о котором распевают песни.

Мы разговаривали, словно два встретившихся на улице незнакомца, а не два человека, которые совсем недавно одержали верх в очень тяжелых схватках.

Я снова оглядел ее с головы до ног.

Туника, до того как ее порвали, явно была из расписанного вручную шелка. Значит, она не из прислуги. Все, больше никаких подсказок я не увидел.

– Еще раз – что ты здесь делаешь? Ворота…

– Ворота не охраняются, – легко закончил за нее я.

– Ну да, конечно. – Женщина поджала губы.

Я переступил с ноги на ногу. Почему-то стало тяжело дышать.

– Я пришел во дворец, чтобы сдаться.

Она недоверчиво посмотрела на меня и очень четко спросила:

– Ты в своем уме?

И тут у нее из-за спины вышла конструкция и зарычала.

– Тихо, Бинг Тай! – скомандовала женщина.

У меня появилось нехорошее предчувствие.

– Очень плохо? – Мэфи посмотрел на меня.

– Твой умеет говорить, – отметила женщина.

– Прошу прощения. – Я заговорил почтительно, потому что, кажется, начал понимать, кто передо мной. – Могу ли я спросить, кто ты?