«Тут государю надлежит поступить по своему усмотрению, — промолвил ходжа, — но что государь скажет о гурганцах и Бакалиджаре, что думает [о них]?» — «Бакалиджар неплох, — ответил эмир, — да только дело Гургана и Табаристана пошло вкривь, поскольку мальчик, сын Минучихра, не вышел такой, как нужно, и в голове у него нет высоких помыслов о царстве. Ежели он будет отстраняться от управления, то Джибаль и область пойдут прахом. Значит, обязательно туда нужно послать салара». — «Итак, наша обязанность — назначить внушающего уважение салара, — сказал ходжа, — все [слуги] пред лицом и сердцем государя, как те, кто при деле и на службе, так и те, кто в заключении не восстановит ли их милосердие и благосклонность государя?» — «Ни в коем случае нельзя возлагать доверие на заключенных, — возразил эмир, — потому что каждый из них задержан за большое преступление, они не достойны нового доверия. А вельможи, что состоят при дворе, все исправляют какую-нибудь должность, вроде старшего хаджиба, начальника дворцовых гулямов и тому подобного. Они не могут отлучаться от своего места, чтобы не произошло беспорядка. Надобно [назначить] из других».

«Что скажет государь насчет Али Дая? — спросил [ходжа], — он Человек знатный и деловой. В отсутствие государя он сослужил такую службу, что никому не тайна. Или [насчет] Аяза, прекрасного салара, который с покойным эмиром был во всех делах?» — Эмир ответил: «Али весьма достойный [вельможа] и к делу пригодный, мы пожалуем ему высокую должность, как [после] будет сказано ходже. Аязу оказано много ласки и любви, и хотя он вылитый отец наш, но из дворца он далеко не отлучался, горячего и холодного не отведывал, и никакого опыта у него не накопилось. /265/ Некоторое время ему надобно будет состоять при нас вне дворца, пошагать на любой службе, чтобы пройти испытание, а там посмотрим — то, что понадобиться приказать, прикажем».

«Слуга [твой] высказал, что знал, — промолвил ходжа, — нет сомнения, что государь [все] обдумал и решил; высочайшее мнение превыше всего». — «Сердце мое остановилось на Ташферраше, ибо он отцовский [питомец], был с нами в Рее, там мы его вывели в знать и таким он остался. А теперь пускай он спешно отправится в Нишабур, останется там месяца на два на три, потому что есть важное дело — ходже о нем будет сказано, — пускай покончит с этим делом и затем двинется в Рей. Когда же мы зимой направимся в Балх, то назначим кедхудая, начальника почты и других лиц, коих надлежит назначить, дабы и они туда поехали». — «Государь весьма прекрасно надумал и изволил выбрать, — заметил ходжа, — только нужно, чтобы люди отправились [туда], подкрепленные воинами, оружием и снаряжением». — «Именно так, — ответил эмир, — что следует приказать, будет приказано».

Приближенные разошлись. Эмир велел приготовить весьма красивый почетный халат для Таша, золотой пояс, двурогую шапку, золотое узорочье на седло, весом в тысячу мискалов, двадцать гулямов, сто тысяч диремов, шесть слонов с тремя слонихами, десять штук одежды со своего плеча, литавру и знамя. Приготовили как можно лучше и все [прочее], что к тому полагается[645] осталось от сего месяца, эмир открыл прием, а когда он с приемом покончил, то приказал Ташферраша отвести в вещевую палату, надеть на него халат и представить [ему]. Эмир сказал: «Да будет благословен сей халат иракского салара для нас и для тебя! Знай, у нас есть множество слуг, но мы облекли тебя этим саном и удостоили этой честью потому, что ты послужил нам в Рее и был нашим саларом. Сколь много ты будешь усерден в службе, столь много же мы повысим [нашу] милость [к тебе], твое достоинство и сан». Таш облобызал землю и ответил: «Раб [твой] сам не обладал достоинством и саном и был из самых малых слуг государевых, государь же повелел то, что достойно его величия. Слуга [твой] приложит старание и молит господа, велик он и всемогущ, о помощи, дабы сослужить [государю] такую службу, которая отвечала бы [его величию]». Он [еще раз] облобызал землю и удалился домой. Придворная знать направилась к нему и поздравила его по чести.

/266/ Через неделю эмир с Ташем уединились. Великий ходжа Ахмед, сын Хасана, ходжа Бу Наср Мишкан и Бу Сахль Завзани, все они, [тоже] были на том тайном совещании. Эмир дал Ташу повеления касательно Рея и Джибаля и сказал: «В Нишабуре [тебе] придется пробыть три месяца, покуда назначенные войска не подойдут туда и сахиб-диван Сури не выдаст жалованье; затем, приготовившись, надо выступить. Ягмару, Буке, Кокташу и Кзылу мы приказали явиться к тебе в Нишабуре со всеми туркменами. Саларом у них пусть будет хаджиб Хумарташ. Надобно постараться этих предводителей устранить — в голове у них крамола, это нам твердо известно — а туркмен задобрить и препоручить [Хумар]ташу; и тогда отправиться в Рей». — «Слушаюсь и повинуюсь», — ответил [Ташферраш] и удалился.

«Да будет долгой жизнь государя, — сказал ходжа, — с самого начала было ошибкой призвать этих туркмен и посадить внутри своего дома. Много я говорил тогда Алтунташу, Арслан Джазибу и прочим, но без пользы, ибо покойный эмир был человек в решении самовластный, и сию ошибку совершил он. Сколь много объявлялось последствий, чтобы разодрать им загривок и выставить из Хорасана, а государь их снова привел. Теперь, когда они успокоились, и народ сей приступил к службе, их нужно препоручить какому-нибудь салару, но устранить их предводителей — нехорошо; они почуят неладное и прямодушны не будут». — «Да ведь это просили [сделать] некоторые из их же предводителей, — ответил эмир, — сделать это нужно, они успокоятся». — «Я уже несколько лет в эти дела не вникал, — заметил ходжа, — государю, конечно, лучше известно. То, что усматривает его величество, слуги видеть не могут. [Решение государя] — правильно», — и он поднялся. Идучи по дороге в диван, он сказал Бу Насру Мишкану и Бу Сахлю Завзани: «Весьма странное решение! Снимаю с себя ответственность, а вы оба будьте мои свидетели», — и ушел.

Через несколько дней после этого эмир сказал ходже: «Хиндустан без салара не обойдется, кого бы назначить?» — «Государь слуг своих знает, — ответил [ходжа], — и, верно, наметил слугу достойного этой должности, а должность весьма важная и знаменитая. Поскольку там был такой, как Арьярук,