– Недолго и не своими глазами. Но, айе, ты права. Он связан с Черными Железными богами. Хейнрейл его забрал – где, кстати, он сам?

– Не знаю, – сказала Кари, – но его можно найти.

Она указала на юг. Поверх крыш на низком прибрежье, на краю залива поднимался шпиль Святого Шторма.

– Отвратительная идея, – молвила Алина, – ну делать нехера, веди.

Карета привезла Эладору и ее пленителей на восточный склон Могильного холма. Над необитаемыми гробницами стояла тишь. Юг и запад Могильника освоили и заселили живые, но здесь, в восточных пределах, стояли тихие и пустые памятники усопшим.

Современные могилы, естественно, сплошь кенотафы. Покойники церкви Хранителей, а до недавних пор это значило – просто покойники Гвердона, не погребались, как в былые столетия, и не кремировались; нынче кремация – это честь, отведенная для жрецов, отличившихся героев да гражданских вождей. Заурядные тела отдавали на попечение церкви, а та распоряжалась ими, проводя так называемый «обряд развоплощения». Большинство людей в дальнейшее не вникали, ибо кому охота размышлять о трупных шахтах, уносящих свой жуткий груз в подземные глубины?

И хоть стоят пусты те могилы, но сделали их местом поминовения и подношений умершим – и очередным способом богатых семейств и гильдий посостязаться. Хейнрейл повел женщин по дорожке белого гравия, мимо громад мраморных монументов, украшенных эмблемами гильдий и родовыми гербами. Увитые плющом ступени восходили к усыпальницам забытых королей.

– Сюда, – сказал он, – как мне кажется. – Он указал на тропку среди ивовых деревьев, убегавшую в тень высокого утеса. Он и правда похож, рассеяно подумалось Эладоре, на скорбящего: плечи поникли, в черных одеждах и с грустным лицом. Похитителям пристало выглядеть пожестче, чем этот невеселый человечек.

Все это время Мири не отходила от Эладоры. Порой казалось, что чародейка вот-вот упадет, до того больной и изможденной она выглядела. Кашляла, оставляя на ладонях кровавые разводы и копоть, кое-где отшелушивалась кожа – сходила вокруг татуировок, четких и чистых, на фоне ободранной красноты. Все равно от нее исходила опасность. Смертельные чары текли между пальцев и завивались вокруг запястий, как искристые змеи, шипели на Эладору, когда та задумывалась о побеге.

– Уже недалеко, – сказал Хейнрейл. – Дать мою трость? – добавил он, обращаясь к Мири. Та покачала головой.

– Куда мы идем?

– Мы с Мири – подальше от города, как ни жаль. Мужчина должен знать, когда выйти из-за стола, а моя удача накрылась. Может быть, через несколько лет я вернусь. А ты – ты пойдешь в уплату за мою отставку, в залог безопасного отъезда. Ты, вместе с этим. – В его руке сверкнуло серебро – кулон. Амулет Кари.

– Мне нечего вам рассказать. Никакой помощи…

– Дитя, нет ничего, что знала бы ты, а я не знал – кроме вороха академической зауми.

Тропа вильнула влево, и сразу, резко, еще левее. Они ступили на небольшую каменную полку на отроге Могильника. Вид отсюда захватывал – почти весь старый город перед глазами. Замковый холм загораживал от взора мыс Королевы, зато отчетливо просматривались светлые соборы на Священном холме, Дол Блестки и кварталы за ним, дым алхимических труб и сердце города – улица Сострадания и площадь Мужества, Морской Привоз и уродливое пятно Мойки.

Она осознала – этот вид ей знаком. Тогда она была моложе, намного моложе. Мимолетное ощущение материнской ладони, запах ладана.

Она повернулась и посмотрела на ближайшую гробницу. То была выемка в боку утеса, величавая, но не кичливая. Большей частью она была врыта в породу, на которой стоял город, – незрима, но совершенно на своем месте. Над входом выгравирован знак, который маленькая Эладора видела почти каждый день, – гербовый венец семьи Таев.

Хейнрейл схватил ее за руку и подтолкнул вперед, к гробнице. Перед ними открылась дверь, и Эладора взвизгнула – в темноте подкарауливали двое в белых масках. Ползущие. Черви копошились в глазных прорезях, струились из-под сутан.

– Я здесь по делу, – твердо заявил Хейнрейл. Он до боли крепко сжимал руку Эладоры; стоя вплотную к этому человеку, она слышала его мелкое и частое дыхание, чуяла, как бешено колотится его сердце. Напуган не меньше нее. Вторая его рука заползла под сюртук и стиснула амулет на шее. Позади него Мири раскачивалась вперед-назад, бормотала, воздух наполнился серой – она вступила в некое незримое, колдовское противоборство с ползущими.

– Вас ждали, – сказал один человек-червь. Эладора не поняла, кто именно, – то ли оба в унисон. Может, здесь вообще одно существо, разделенное на две человекоподобных кучи червей. Ползущие отступили во тьму.

– Нехорошо опаздывать на это свидание. – Хейнрейл подпихнул ее через порог во мглу усыпальницы. Здесь гораздо прохладнее. Она оступилась на скользком полу. – Иди дальше, прямо вперед, – приказал Хейнрейл. – Я буду смотреть и направлять.

Эладора слепо двинулась в непроницаемый мрак, выставив вперед свободную руку. Зацепилась за угол, нашла дорогу, вдоль главного коридора. В детстве она ходила этим путем после гибели Таев – после того, стало известно теперь, как Алина с другими святыми убила их, – но она не помнила устройства гробницы. Ей приходилось следить за Кари – ребенок присматривал за младенцем среди могил.

– Никто не рассчитывал, что так оно выйдет паршиво, – прошептал ей на ухо Хейнрейл. – Если тебе нужен виновник, вини алхимиков. Вини Рошу. Мы утрясли с ней вопрос, и тут она оборачивается против меня. Нельзя, мать их, доверять чародеям, – вот что мне следовало бы помнить. У них головы забиты богами и волшебством, нельзя верить, будто они поступят разумно. В делах на них нельзя полагаться. Боюсь, даже на Мири.

– Вы хотите меня здесь похоронить? – спросила Эладора. В какой-то момент хватка Хейнрейла сместилась, и теперь они держались за руки, как с матерью, когда она в последний раз была здесь. Ей даже чудился материнский запах, а ритмичное волхвование Мири словно перетекало позади в чтение полузабытых молебнов за упокой.

– Похоронить? Какой от этого прок? Я тебя, к сожалению, продаю; вы с этим амулетом сегодня вечером идете по солидной цене. На вас небывалый спрос – правда, другой возможный покупатель вычеркнул себя из конкурентной борьбы, поскольку решил сделать из меня сраную свечку. Тут ступеньки – вот так, да.

Она помнила про ступеньки. Они спускались в склеп, к надгробию убитых Таев – пустому от их заколотых и разрубленных тел.

– Разумеется, предназначалось привести сюда юную Кариллон, – продолжал Хейнрейл. – Я-то думал, она простая воровка, когда ее встретил. Я забрал у нее амулет ради одного – научить закону нашей гильдии. Не воруй у меня, понятно?! Однако она утверждала, что не крала амулет, что ей дала его мать. Я там покопался, сям поворожил, даже ходил в Палату Закона смотреть гражданские записи, – а стражники и магистраты, не говоря о Джери Тафсоне, носились вокруг, и ни один меня не опознал. И я в самом деле не знал, что заимел, пока Девять Лун не попытался обжулить меня в карты.