герой прячется три раза в своего белого коня, которого ему дает щедрая женщина из подземного мира. У короля есть советник — слепой провидец, а у героя таким советником является маленький белый конь.

Архетип состязания в магии и волшебстве можно найти почти в любом сообществе и на разных уровнях цивилизации. В примитивных цивилизациях он воплощается в магическом противоборстве шаманов, большего и меньшего, между собой. Каждый из них устанавливает сферу своего магического воздействия над какой-то частью племени или над соседним племенем, вместе с тем пытаясь устранить своих конкурентов. То же самое происходит в состязании шаманов племен, живущих за полярным кругом: большой и малый шаманы соревнуются в том, кто из них является более совершенным в искусстве владения магией, и каждый старается своим колдовством превзойти другого или противодействовать ему.

Следы этого феномена существуют даже в христианских легендах. Гностик Симон Маг[169] заявил, что он является земным воплощением образа Бога. По его словам, он может соперничать не только с Христом, но и со святым апостолом Петром; Симон Маг и святой Петр встретились в Риме, чтобы помериться силами. Симон хотел показать, что он может летать, и когда, всплеснув руками, он попытался вознестись с холма на небо, Петр использовал против него свою магическую силу, так что Симон упал вниз и разбился насмерть.

Есть и более поздние истории о святых, которые подобным образом боролись с колдунами или ведьмами. Так что тема магического противоборства встречается практически везде. Можно сказать, что это архетип борьбы со злом с помощью хитрости и ума, а также с применением знаний вместо грубой силы. Сегодня мы это называем психологической войной. Знание, будучи связано с состоянием высшего сознания, вероятно, является самым эффективным средством борьбы со злом; будучи отделено от сознания, оно способно только на магическую уловку в отношении другого.

Соперник, познания которого более обширны, глубоки и осознанны, скорее всего возьмет верх над соперником, который просто пользуется традиционными знаниями, не понимая их истинного смысла и по существу не имея с ними связи. В этом смысле все что угодно можно использовать и как черную, и как белую магию. Именно поэтому я старалась не упоминать о черной и белой магии, ибо любой соперник будет утверждать, что он использует белую магию, а противоположная сторона — черную.

Это напоминает мне детский сон одной пациентки, которая была жертвой «плохой» матери. Ее мать работала сиделкой, и у нее, как и у некоторых других сиделок, присутствовал явный суицидальный комплекс. Она была ожесточенной, набожной, властной женщиной со скрытой склонностью к самоубийству. Она вышла замуж, только чтобы получить статус замужней женщины, ничуть не любя, с утра до вечера она жаловалась своим детям, что лучше бы ей остаться одинокой и не иметь детей. Можно себе представить, в какой «благоприятной» атмосфере они росли! Детский сон одной из ее дочерей был следующим. Когда девочке было года четыре, ей приснилось, что она встала с постели с таким чувством, что ее мать в соседней комнате занимается чем-то весьма таинственным. Она заглянула в полутемную комнату, где мать сидела и читала Библию. Вдруг в комнату вошел огромный «черный человек»[170], и тогда мать взяла Библию, у которой на обложке был тисненый золотой крест, и обратила ее к «черному человеку», — тот сразу исчез. Девочка проснулась, плача от ужаса, но не потому, что увидела «черного человека», а потому, что поймала мать на том, что она использовала Библию в магических целях.

В данном случае речь идет явно о черной магии. Мать подавила проблему зла, которая в ее случае воплотилась в фигуре совершенно деструктивного, смертоносного Анимуса. Она отмежевалась от своего пагубного Анимуса, используя Библию как магическое средство. Она использовала Библию не для того, чтобы читать, или медитировать над ней, или как-то иначе использовать ее по прямому назначению. Вместо этого она пользовалась ею чисто технически, как магическую уловку, чтобы избежать конфронтации с «черным человеком». Таким образом, вся проблема зла, которое содержалось в ее Анимусе, легла на плечи ее детей.

Именно поэтому я не употребляю понятия «черная» или «белая» магия, ибо в черной магии можно использовать даже Библию в борьбе против темных сил. Является магия черной или белой, — все зависит от того, как и с какой установкой вы используете свое оружие.

Меня часто поражало то, что даже в Дзен-буддизме, в беседах между просветленными мастерами или в беседе, в которой мастер испытывает другого, неизвестного монаха, чтобы узнать, может ли он принять Дзен, иногда слышится неприятная тональность властной, или магической состязательности. Я указала на это Юнгу. Усмехнувшись, он сказал, что «в состязательность Дзен перетекло много древней шаманской энергии состязательности». Естественно, это не было общим утверждением; оно относилось к конкретным формам и не имело обобщающего смысла, но если оно мелькает где-то на втором плане, это может быть опасно. И не менее важно, что эта состязательность встречается и в психологии, в той форме, в которой аналитики общаются со своими коллегами, а на уровне субъекта — в отношении между Эго и бессознательным.

Часто люди подходят к бессознательному с внутренне утилитарной или властной установкой; они хотят использовать бессознательное, чтобы расширить и укрепить свою власть, чтобы доминировать над своим окружением или научиться самим управлять ходом событий. Или же они подходят к бессознательному со скрытым амбициозным намерением стать мана-личностью. В особенности эта болезнь присуща ученикам. Если кто-то, работая над собой в одиночку, достиг чего-то большего, другой тоже хочет овладеть тем же умением. Если он умен, он подумает: «Хорошо, воспользуюсь тем же способом и буду делать в точности то же самое, что делает мастер, и получу такой же результат». Такой человек не замечает, как обманывает сам себя. Его подход к бессознательному неискренен, в нем кроется уловка или утилитарная установка. Бессознательное в чем-то похоже на чудесный лес, в котором он гонится за волшебным зверем, чтобы посадить его в клетку, или поле, которым он хочет завладеть.

Если бессознательное предполагает такую установку, оно тоже становится хитроумным и похожим на трикстера. Сновидения становятся противоречивыми, они говорят то да то нет, петляя то налево, то направо, и тогда чувствуется, что в феномене бессознательного доминирует трикстер, бог Меркурий, уводя Эго тысячью разными способами от пути в райский сад. Иногда такие люди, после многолетних самых честных и отчаянных попыток вступить в контакт со своим бессознательным, в конце концов опускают руки и говорят: «Да, бессознательное — это безнадежная пропасть, дорога, ведущая в