– Я не хочу…

– Хочешь не хочешь, а придется. Ты же хочешь уехать за границу? А пока Круча жив, мы останемся в России.

– А если я все-таки откажусь?

– Тогда я его сам убью. А в Новую Зеландию уеду один.

– Что ж, так тому и быть.

Тома поджала губы и виновато отвела в сторону взгляд.

– Я не понял, в чем дело?

Он подошел к ней, взял в ладони ее лицо, повернул его к себе.

– Ты что, заднюю включаешь? Может, я тебе уже не нужен?

– Не знаю…

Он пытался заставить ее смотреть ему в глаза. Но Тома упорно отводила взгляд в сторону.

– Как это ты не знаешь?

– Мне казалось, ты самый лучший…

– Казалось? А что, больше не кажется?

– Ты злой. Ты жестокий…

– Женщины таких любят. Или нет?

– Это не любовь. Это патология. А от патологии надо избавляться.

– Вот оно что! Значит, я тебе уже не нужен?

– Не знаю, может, и нужен… Да, наверное, нужен. Мне хорошо с тобой. И плохо…

– А Круча тебе нужен?

– Какая разница, нужен он мне или нет? Ведь он мне не принадлежит. И принадлежать не будет…

Вот что значит баба с характером. Запала на Вильяма, решила, что он бог. Поклонялась ему, приносила себя в жертву. А потом раз – и сбросила его с пьедестала. Только потому, что он жестокий…

– Зато я тебе принадлежу… Да, я злой. Да, я жестокий. Но ведь это пока я в России. А там, за границей, все будет по-другому. Я изменюсь, обещаю…

– И никогда не будешь меня унижать?

– Никогда?

– Правда?

Она заглянула глубоко в его глаза. Будто хотела узнать, насколько он с ней искренен.

– Правда, – кивнул Вильям.

Она поверила ему. Потому что он на самом деле вдруг решил начать новую жизнь. Вместе с ней и для нее… Он понял, что теряет Тому. Понял, что может остаться без нее. И тут же до него дошло, что на самом деле ему никто не нужен – только она. Пока имел, не ценил, зато когда стал терять – хватается за нее двумя руками.

– Мы уедем за границу. Будем жить вместе. И ты никогда об этом не пожалеешь, это я тебе обещаю… Но сначала ты должна убить Кручу…

Вильям не собирался отступаться от своего плана. И Тома приведет его в исполнение. Она этого не хочет. Но у него есть рычаг воздействия. Куда более сильный, чем обещание счастливой жизни.

– Если ты этого не сделаешь, придется оставить тебя здесь. А я бы не хотел оставлять тебя в России. Дело в том, что мы можем случайно потерять пистолет, из которого ты застрелила своего Эдуардика. На нем отпечатки твоих пальцев…

– Ты меня шантажируешь? – возмутилась Тома.

– Нет. Всего лишь предупреждаю.

– Чтобы я знала, что у меня нет выбора.

– Как это нет выбора? Ты кончаешь Кручу. И едешь со мной. Впереди у тебя райская жизнь… Если не веришь, у тебя есть способ убедиться в этом…

Вильям достал два пакетика с кокаином.

– Хочешь, слетаем в Новую Зеландию? Прямо сейчас?

– Хочу! – кивнула она. И лихорадочно смахнула дозу с его руки.

– Там нам будет хорошо. Там у нас всегда будут кокосы. А здесь только колючая проволока и морозные зимы… Ты же не хочешь оставаться здесь?

Тома не ответила. Она уже всосала дозу. Глаза закрыты, на лице блаженная улыбка… Она уже за границей. И вряд ли ей хочется возвращаться в Россию.

Тома сдалась. У нее не было желания убивать Кручу. Но и выбора у нее тоже не было. Поэтому она готова была идти на дело.

– Все очень просто, – объяснял ей Вильям. – Пистолет хороший. Надежный. И, главное, бесшумный…

Это был отечественный «ПСС». Очень удобная штука. Всего семьсот граммов веса. Глушителя нет, потому что шум выстрела гасит сам патрон. Это спецназовский «ствол». На рынке такой не купишь. Но у Вильяма свои каналы. Были. Да сплыли. Сейчас у него нет ничего. Только остатки былой роскоши, как этот пистолет… Проклятый Круча лишил его всего. Но недолго ему радоваться.

– Давай попробуем!

Тома стреляла в дерево. С пяти метров. Первые четыре пули ушли в никуда. Зато две последние попали в цель.

Попробовали еще раз. Пять попаданий из шести. Нормально.

– Стрелять будешь в упор, – инструктировал ее Вильям. – Один основной. Второй контрольный…

Он извел на обучение полсотни патронов. Зато после этого мог быть уверен в том, что она не промажет. И она также была в этом уверена.

– Вернешься к себе домой. Поживешь пару дней. А потом назначишь Круче «стрелку». Делай что хочешь, но ты должна остаться с ним наедине… Ну, например, в его машине. Когда будешь выходить, достанешь пистолет и выстрелишь. Как это делать, ты знаешь…

– А дальше?

– Дальше я заберу тебя… Чтобы ты во мне не сомневалась, моя машина будет стоять под окнами твоего дома…

Обязательно будет стоять, мысленно добавил он. Потому что нельзя пускать дело на самотек. Тому нужно держать под колпаком. Чтобы вовремя среагировать, если она вдруг решит сдаться на милость тому же Круче. Он установит в ее квартире «жучок». И будет отслеживать обстановку из машины. Или, лучше, снимет для этого квартиру где-нибудь поблизости.

Он мог бы озадачить Рябчика и Димоху. Но не мог он сейчас быть не у дел. Не та ситуация.

Дверь в кабинет отворилась без стука. Так могли входить только его опера. И еще Тома… Степан и сам не понял, почему подумал о ней. Может, что-то у него внутри жаждало с ней встречи? Может быть. Ведь душа-то у него человеческая…

Но это была не Тома. В кабинет ввалился Эдик.

– Степаныч, тут это, прикол. Придурок тут один. В тюрьму хочет сесть.

– Что-то натворил?

– В том-то и дело, что нет… Три судимости у него, без малого двадцать лет на зоне провел. Ни кола, как говорится, ни двора. Вся жизнь на зоне осталась. Хочет туда вернуться…

– А на каком основании?

– Да с этим, говорит, без проблем. Кого-нибудь, говорит, на гоп-стоп возьмет. И к нам в отдел сдаваться… Только не хочет до греха дело доводить…

– Это хорошо, что не хочет.

– А на зону хочет.

– Без основания нельзя… Давно откинулся?

– Да с неделю уже.

– Совсем свеженький. Еще не освоился. Ты вот что, постарайся втолковать ему, что на воле лучше, чем за решеткой.

– Объяснял. Не верит.

– Да, веселая у нас нынче жизнь. Тюрьма – дом родной, воля – злая тетка… Знаешь что, свяжись… э-э… ну, с Дягилевым, например. Ему на склад грузчики нужны. Пусть возьмет человека. К делу пусть пристроит. Может, жилье какое подыщет…