Пачки долларов я без труда обнаружил в колготках вдоль ног. Под широкими мешковатыми джинсами их невозможно было бы различить.

– Между прочим, – заметил Бэл, – на четверых даже лучше делится. А то как бы мы разделили последний цент?

– Все, семьсот пятьдесят, – сказал я, кидая в рюкзак последнюю пачку. – Можете одеваться, девушка. Вы больше не беременны.

– Мерзавцы, – всхлипнула Маша, в очередной раз застегивая джинсы. – Лучше бы я с Лу сговорилась. Он бы не посмел так жестоко ограбить беззащитную девушку.

– Чего ты жалуешься? – спросил я, затягивая шнур на горловине рюкзака. – Двести пятьдесят тысяч баксов плюс однокомнатная квартира в ближнем Подмосковье – это ты заработала за каких-нибудь десять дней. Между прочим, больше, чем мы с Бэлом.

– В этом еще надо разобраться, больше или не больше, еще надо выяснить, какую маленькую услугу оказал тебе немец за миллион баксов, – сказала Маша, и в ее глазах засверкали мстительные огоньки.

Бэл с любопытством глянул на меня.

– В самом деле, – произнес он. – Вопрос вполне корректный.

– Послушайте, друзья, но это уже мои личные дела! – сказал я, в уме проклиная Машку за ее длинный язык. – Я достал баксы, высвободил Бэла, в конце концов, мы стали богатыми только благодаря мне!

– Ну, ладно, хватит упиваться собственным величием. Я потом разберусь, какую услугу оказал тебе немец и почему он застрелился.

– А на каком основании будешь разбираться, Борик? – не без ехидства уточнил я. – Кажется, ты уже не гэбист, а простой и честный гражданин.

– Хватит болтать! – недовольно поморщился Бэл. – За рюкзаком лучше следи как следует.

– Неужели ты доверяешь мне это сокровище? А не боишься, что я вступлю в тайный сговор с Машенькой?

Маша, словно я задел ее сокровенные мечты, не заметно, но больно наступила мне на ногу. В этом жесте было нечто двусмысленное.

Боря усмехнулся и вытер платком лоб.

– Вступайте, куда хотите, – великодушно разрешил он. – Все равно вы никуда не денетесь с подводной лодки. А снаружи уже давно поджидают страшные зубастые акулы.

Конечно, он был прав, и с этой истинной приходилось считаться. Даже наша беззащитная девушка первой подняла этот вопрос: а что нам делать после того, как самолет приземлится в Домодедово и проводница отведет всех пассажиров в зал прибытия?

После недолгих споров мы пришли к единому мнению: единственное, что мы можем сделать, дабы противостоять злым акулам, так это изменить свою внешность.

Маша одела мою куртку, сплела тугую косичку и закрепила ее шпильками на затылке. После чего сняла с шею шелковый платок и повязала его на голове таким образом, чтобы ткань не прикрывала уши, а оттопыривала их. Затем нанесла на лицо совершенно немыслимый макияж, и в итоге перед нами предстало абсолютно дебильное существо без каких-либо признаков пола и интеллекта. Потрясенные таким фантастическим перевоплощением, мы с Бэлом раскрыли рты от ужаса, а потом стали давиться смехом. Не то, что злые акулы – мать родная не смогла бы узнать Машу.

Затем девушка взялась за нас и, мне кажется, с наслаждением отыгралась за то унижение, которому мы вынуждены были ее подвергнуть. Во-первых, она обрила нас наголо каким-то жутким эпилятором для ног, в результате чего наши лысины приобрели отвратительный синюшный оттенок, словно мы были жертвами тайных экспериментов с нейтронным оружием. Затем, что было еще более мучительным – выщипала брови, придав им форму полуразвалившейся крыши дома, отчего наши лица приобрели стойкое глупо-удивленное выражение. В довершении всего, когда наше с Бэлом терпение подходило к концу, она навела макияжной кисточкой тени под глазами и велела вывернуть и одеть наши куртки наизнанку.

Закончив издевательства, она оценивающе посмотрела на нас, причмокнула губами, скривилась и сказала:

– Ничего особенного. Я всего лишь оттенила вашу истинную сущность.

Но у нас уже не было сил сердиться. Глядя друг на друга, мы стали дико хохотать, и приступ смеха не оставлял нас до тех пор, пока мы, с мокрыми от слез лицами, не вывалились из туалета в салон. Трудно передать словами, какие были физиономии у тех пассажиров, которые нас в этот момент увидели. Готов поспорить на свою четверть миллиона, что их рожи были куда более впечатляющими, нежели наши.

53

Мы не перестарались, приняв такие меры предосторожности, и даже если сделать скидку на мое богатое и воспаленное воображение, все равно в зале прибытия Домодедова кружилась масса подозрительных рож. Маша выходила первой в большом от нас с Бэлом отрыве. Наше юное дарование мастерски вошла в роль и, шаркающей походкой пересекая зал, попутно собирала пустые бутылки и «стреляла» у курящих мужчин окурки. Бэл в отличие от нее держался более скованно: скрестив руки на груди и глядя под ноги, он быстро пронес свою фиолетовую лысину через зал к выходу на стоянку такси. Мы договорились, что он наймет тачку, отъедет на ней метров на триста от аэропорта, остановится на обочине, где будет дожидаться нас с Машей.

Я шел последним, с деланным любопытством рассматривая товар в киосках и попутно наблюдая через отражение, не крутится ли какой-нибудь подозрительный тип за моей спиной. Пачки долларов, рассованные по всей одежде, ужасно сковывали движения, и я не мог понять, как Маше удалось в самолете рассовать под одеждой весь миллион.

Сквозь стеклянную стену я видел, что у Бэла возникли некоторые трудности с наймом машины – наверное, водителей отпугивал его отвратительный вид. Но минут через пять какой-то смельчак все же раскрыл перед ним дверцу "жигуля".

Маша пробиралась к месту встречи окольными путями – по мусоркам и кустам, где тусовали бомжи, и к машине вышла с двумя полиэтиленовывми пакетами, наполненными пустыми пивными бутылками. С ненавистью швырнув их в кювет, Маша вышла из роли, сняла с головы платок и и села на заднее сидение. На ее лице было такое обозленное выражение, словно виноваты в этом маскараде были мы с Бэлом.

Когда мы расселись, озадаченный нашим видом и поведением водитель дважды уточнил, есть ли у нас деньги и успокоился лишь после того, как Бэл пришлепнул к приборной панели стодолларовую купюру (меньше не было).

Ехали мы в плотном потоке машин, и шансы на то, что нас заметят и остановят какие-нибудь бандитские пикеты, были невелики. Высадились мы у метро "Кантемировская" и перед тем, как расстаться с Машей, постояли в толпе на автобусной остановке.

Маша подобрела и даже загрустила. Ее потянуло на комплименты, и она призналась, что с нами ей было очень весело, и она не прочь продолжить наше, так сказать, случайное знакомство. Ну,