сложный человек, Кира Юрьевна. И очень опасный. Иногда это кончается вот так, и поверь, это не первый такой случай.

— Я хорошо знаю Алголя, и знаю, на что он способен. Что он за человек, — она невольно сжала и разжала кулак. — И он не станет причинять вред без веской причины.

— Ну, раз ты знаешь, к чему же тогда вопросы?

— Да потому что вокруг него стало слишком много загадок! — едва не вскричав, Кира выдохнула и со злостью понизила голос. — Что это за вечные тайны с его прошлым? Почему его так ненавидят все, кто с ним работал? Откуда он вообще появился и что происходило все эти годы, пока его держали здесь? Что его сделало таким?

— Продолжай, давай… — негромко подзадорил ее Чуйков и покивал.

— Я еще и не начинала! Если он так опасен, почему мне так сразу разрешили поселить Рин рядом с ним? И почему она появилась именно тогда, не позже или раньше, а как по заказу, ровно после его переселения и подрыва лаборатории? Случайность? Ни черта это не случайность! Слишком много их выходит, и все — одна к одной! Чуйков, что здесь вообще происходит?..

— Как много вопросов, Кира Юрьевна… — он печально покачал головой, словно услышал глупый ответ студента на лекции. — И ни одного толкового. Вот за что я не люблю ваше поколение, так это за близорукость и узость взглядов. Вы не видите глобального за малым, общего за частным, леса за деревьями…

— О чем ты, Чуйков?..

— Это не те вопросы, Кира Юрьевна не те… — он быстро подошел к ней почти вплотную и посмотрел прямо в глаза, тихо добавив, — …и не тому человеку.

Кира лишь судорожно вздохнула, а ученый продолжил шептать, с каждым словом говоря всё быстрее и настойчивее.

— Вот ты думаешь, что прошлое Алголя — это тайна? А ты никогда не задумывалась, почему он — сирота? И Рин тоже, и вообще все ретрансляторы? Куда же пропали их родители? Нет? Или вот, откуда взялся процит? Кто его производит, и как? Неужели ты серьёзно веришь, что пара каких-то учёных смогли на раз-два создать такое сложное вещество и совершенно точно узнать, что именно оно усиливает способности визуализаторов? И куда делись Громов и Шварцфельд? И почему Ретрансляторы, почему именно это слово? Ты вообще знаешь, что такое — ретранслятор?

— Устройство, передающее полученный сигнал дальше… — опешив от откровений профессора, пробормотала Кира.

— Именно, только передача! Они не создают, они просто передают дальше, да? Так почему именно это слово? Почему они не могут сотворить самое очевидное, — жизнь? Откуда у них берётся вся эта энергия? И сам наш институт — ты никогда не смотрела вниз, когда в очередной раз шла к директору с отчётом? Что там? Что они прячут, на конечном горизонте, не думала?

— Думала, — кивнула она. Чуйков буквально считывал её мысли и самые робкие догадки. И от этого её бросало в дрожь.

— Но не была там ни разу, да? А я был. Там огромное пространство, под охраной, да такой, что тебе даже не снилась! Громадная древняя пещера и врата метров в тридцать пять высотой, наглухо закрытые каменной плитой тонн в пятьсот, не меньше! Под землёй, Кира! Полтора километра под поверхностью — откуда там такое?.. Как удалось затащить туда всё это? Что они прячут за этими вратами?.. И почему над ними выбита шестиконечная звезда? Откуда здесь всё это, Кира?!

Кира уставилась на него так, будто увидела пришельца. Слова Чуйкова шокировали, и будь на его месте кто-то другой, майор решила бы, что тот сошел с ума. Но сказанное эхом отдавалось в голове, начисто сметая всю её стройную картину мира.

— И, в конце концов, как они так быстро нашли Алголя, без нормальной методики поиска и подбора визуализаторов? Сразу же, первым же выстрелом! И почему твой долбаный начальник столь люто его ненавидит? Вот эти вопросы ты никогда себе не задавала?

Выпалив это единым махом, старик отпрянул и с тяжелым дыханием схватился за сердце.

В голове всё смешалось и перепуталось. Эти вопросы, всё это, — если хоть половина из сказанного им — правда, это меняло вообще всё. В корне.

Кира рассеянно опустила взгляд, едва начиная осознавать весь масштаб того, во что она, сама того не зная, впуталась.

— Это всё какой-то бред… поверить не могу.

— И я не могу. Но фактов наше с тобой неверие не отменяет. Кира Юрьевна, еще тридцать лет назад я не мог поверить, что реально могут существовать люди, способные превратить воду в вино, или вызвать дождь из огня и серы одной лишь силой мысли. И вот — они появились.

По спине пробежали мурашки. Кира молча смотрела в пол и обдумывала его слова. В голове ещё не укладывалось, но если хоть половина из сказанного — правда, весь их мир изменится до неузнаваемости.

Впервые за долгое время ей стало по-настоящему страшно. Страшно от неизвестности, но еще более пугающими было то, какими могли быть ответы на все эти вопросы. Алголь, генерал, Чуйков — каждый из них знал свою крупицу правды. Каждый хранил свои тайны.

— Петр Иванович… вы можете рассказать мне хоть что-то? Ведь если всё это — правда, тогда…

Старик миролюбиво поднял руку, останавливая её.

— Кира Юрьевна, мне восемьдесят семь, я прожил долгую жизнь. Я родился в прошлом тысячелетии, в городе и стране, которых уже давно нет на карте. Я пережил Третью Мировую Войну, увидел рождение ретрансляторов. И, скорее всего, увижу смерть многих из них. Если я скажу тебе хоть что-то из того, что ты так жаждешь узнать, от тебя просто избавятся. На моей душе достаточно трупов, и я не хочу брать на себя вину ещё и за твою смерть.

Кира отшатнулась в сторону, — её бросило в жар, по щеке скатилась капля пота.

— Я не могу помочь тебе с этим, не имею права, ради твоего же блага. Хочешь что-то узнать — узнай сама. Но я тебя прошу, Богом заклинаю, не делай этого. А если уж соберёшься, сделай всё для того, чтобы ни одна живая душа не узнала о том, что ты ищешь.

— Петр Иванович… — голос её потускнел, будто обесцветился. Кира медленно побледнела. — Тогда хотя бы один ответ. Читая раключение анализа силы Рин, я увидела кое-что, о чём мы никода не говорили. Уровень распада процита — что это значит?

— Это несложно, и будь у тебя сколько-нибудь серьёзная подготовка, как у Кузнецова, например, и немного фантазии, ты бы догадалась сама. Процит