десятилетий, не надеясь на восстановление своей независимости. Таким образом, политические изменения 1989-91 годов не только привели к установлению демократии и восстановлению суверенитета, но и позволили восточно-центральноевропейцам после длительного периода насладиться социальным опытом, доказавшим, что соперничество между сверхдержавами и меняющиеся условия мировой политики могут оказывать положительное влияние на обеспечение их национальных интересов.

Имперский статус-кво, Имперское вооружение

Когда в марте 1985 года Михаил Горбачев был избран генеральным секретарем КПСС, перед ним встала не менее сложная задача - вдохнуть новую жизнь в социалистическую экономико-политическую модель, которая уже переживала серьезный кризис как в центре советской империи, так и на ее восточноевропейской периферии. Было бы интересно узнать, могли ли реформы, которые Горбачев проводил или только задумывал, оказаться эффективными несколькими десятилетиями раньше. Однако к середине 1980-х годов было уже слишком поздно. Гонка вооружений с США, необходимость поддерживать паритет в ядерной стратегии, расходы на нерационально разросшуюся имперскую периферию (Куба, Никарагуа, Афганистан, Эфиопия, Ангола и так далее), которая не приносила реальной прибыли, а также субсидирование союзников из Восточной и Центральной Европы настолько истощили экономические резервы Советского Союза, что шансы на консолидацию в социалистической экономической системе, которая в любом случае была крайне неэффективной, были весьма незначительны.

Кроме того, Горбачев и его соратники-реформаторы неадекватно оценили тяжесть надвигающегося кризиса, хотя и осознавали его неизбежность. Таким образом, вплоть до 1988 года реформы, изначально сформулированные с большой осторожностью в терминах перестройки и гласности, не привели к существенному улучшению ни политических условий, ни эффективности экономики. Хотя новое руководство с самого начала подчеркивало свою приверженность установлению нового международного порядка, который пришел бы на смену старому противостоянию времен "холодной войны", оно не смогло максимально использовать эту возможность, радикально и оперативно сократив расходы Советского Союза на вооружение. Хотя советско-американские переговоры по разоружению, которые с середины 1980-х годов становились все более интенсивными, принесли в декабре 1987 года замечательный результат - подписание Договора о ликвидации ядерных сил средней и малой дальности в Европе, вплоть до лета 1988 года советское руководство отказывалось от каких-либо односторонних шагов в области разоружения. Поскольку к середине 1980-х годов практически все остальные страны-участницы Варшавского договора находились в состоянии перманентного экономического кризиса, они остро нуждались в каких-то мерах помощи. Однако до середины 1988 года им не разрешалось облегчать ситуацию путем сокращения военных бюджетов. Только Румыния - откровенно отклоняющаяся от нормы "черная овца" блока, которая годами призывала к односторонним сокращениям, - несмотря на однозначную советскую "просьбу" об обратном, в 1986 году сократила свои вооруженные силы на 5 %.

Советское руководство не пошло на уступки, несмотря на то, что значительное преимущество СССР, особенно в обычных вооружениях, дало бы ему прекрасный шанс значительно сократить военные расходы уже на ранней стадии. Кроме того, это оказало бы положительное влияние на укрепление безопасности и доверия между Востоком и Западом, что Горбачев считал особенно важным. Следует также помнить, что гораздо менее дружелюбный Хрущев в конце 1950-х годов действительно очень эффективно использовал "оружие" односторонних сокращений и вывода войск в качестве мер укрепления доверия при сближении Востока и Запада. Из-за сопротивления советского военного лобби и консервативных членов руководства, а также традиционной имперской позиции, которая в значительной степени характеризовала взгляды даже реформаторов, реальный поворот смог произойти только на варшавской встрече ПКК ЗП 15-16 июля 1988 года. В своем выступлении все еще по должности оптимистичный Горбачев оценил роль социалистического лагеря в формировании мировой политики и его шансы на будущее как безусловно позитивные. С другой стороны, на закрытом заседании министров иностранных дел Эдуард Шеварднадзе открыто признал, что Советский Союз "оказался в критической ситуации" и больше не может позволить себе вести постоянную гонку вооружений с Западом, поскольку превосходит Восточный блок "во всех возможных отношениях". Поэтому он подчеркнул, что прекращение гонки вооружений должно быть абсолютным приоритетом, и необходимо использовать любой шанс, чтобы прийти к соглашению. По сути, это драматическое признание означало не что иное, как признание полного поражения в длившемся несколько десятилетий соревновании двух мировых систем. Поэтому этот момент можно считать началом конца для советского блока. Отныне соглашения, абсолютно необходимые для выживания блока, должны были достигаться не "нормальным" путем - то есть путем взаимных компромиссов на основе паритета, как в случае с Договором INF всего годом ранее, - а любой ценой. Это было решающее признание, которое привело к решению об объявлении значительных односторонних мер по разоружению. Таким образом, заседание ПКК ЗП в июле 1988 года в Варшаве можно считать важным поворотным пунктом и в истории холодной войны: с этого момента отношение советского блока к сближению с Западом уже не ограничивалось обязательным поиском паритета.

В связи с этим ПКК ЗП принял решение ускорить подготовку к предстоящим переговорам между Востоком и Западом по обычным вооружениям, преобразовать структуру и дислокацию вооруженных сил ЗП (в настоящее время предназначенных исключительно для удовлетворения оборонительных потребностей), разработать более гибкую стратегию ведения переговоров и, в частности, после изменения своей прежней позиции, предпринять односторонние шаги в области разоружения. Комитету министров обороны было поручено рассмотреть вопрос о том, как можно обнародовать реальные данные об армиях и вооружениях стран Варшавского договора. Однако на специальном заседании в Праге в середине октября 1988 года несоветские члены комитета были шокированы, узнав, что огромное численное превосходство Варшавского договора в обычных вооружениях на самом деле не выдумка западной пропаганды, как они сами искренне считали, а факт. Таким образом, комитет пришел к выводу, что признание преимущества ЗП в ряде областей до начала переговоров неблагоприятно отразится на позиции альянса. Поэтому этот шаг, который изначально предназначался для укрепления безопасности и доверия, был отложен до марта 1989 года, когда в Вене начались так называемые переговоры по ОВСЕ (обычным вооруженным силам в Европе).

Однако об односторонних шагах по разоружению Горбачев объявил задолго до этого, выступая 7 декабря 1988 года на Генеральной Ассамблее ООН. Тогда генеральный секретарь КПСС объявил, что Советский Союз сократит свои вооруженные силы на пятьсот тысяч военнослужащих и что это будет частично достигнуто за счет вывода части войск, размещенных в ГДР, Чехословакии и Венгрии. В общей сложности он планировал вывести из этих трех стран около пятидесяти тысяч советских военнослужащих. Об ухудшении к этому времени политико-экономической ситуации в СССР и значительно более гибком отношении к ней советского руководства свидетельствует тот факт, что за полгода до этого, на варшавском совещании ПКК ЗП в июле 1988 года, Горбачев утверждал, что общее сокращение советских войск может касаться лишь семидесяти тысяч военнослужащих и их вооружения.

Решение об одностороннем разоружении полумиллиона военнослужащих