Все это, однако, не означало отказа от брежневской доктрины, то есть признания того, что народы Восточно-Центральной Европы имели право на действительно свободный выбор, включая ликвидацию социалистической системы и восстановление западного типа парламентской демократии. Это необходимо подчеркнуть, поскольку некоторые бывшие соратники Горбачева полагали, что отказ от брежневской доктрины произошел, по сути, в 1985-86 годах или даже, как утверждают некоторые, в 1981 году, когда советская военная интервенция в Польше не состоялась.¹⁴ Однако на основании имеющихся на сегодняшний день источников можно четко установить, что до лета 1988 года никаких существенных изменений в советской позиции не произошло. Даже тогда, когда был принят тезис о том, что в случае потенциального кризиса в социалистических странах необходимо исключить возможность советского военного вмешательства, он был сформулирован в надежде, что результатом даже радикальных изменений станет новая модель социализма.

Все это было тесно связано с радикальными изменениями, произошедшими в Советском Союзе летом и осенью 1988 года. Прошедшая в июне Всероссийская конференция КПСС придала новый импульс перестройке, и с этого времени основным направлением реформ все больше становилась перестройка системы политических институтов, поскольку меры, которые уже были приняты в области экономики, принесли весьма плачевные результаты. В конце сентября Горбачев укрепил свои позиции в руководстве страны, и с этого времени он пользовался непререкаемым авторитетом, которым в мирное время должен был обладать каждый генеральный секретарь КПСС. За эти несколько месяцев в советской политике произошли качественные изменения по нескольким параметрам. На смену программе модернизации сталинской модели пришла попытка разработать новую модель социализма, которая могла бы сочетать в себе наиболее выгодные черты коммунистической и капиталистической систем, - новую модель, которая, благодаря своей способности к обновлению и, соответственно, популярности в обществе, могла бы обеспечить доминирующую роль коммунистической партии в политической жизни даже после свободных выборов. Эта "резиновая" концепция, на которую сильно повлияла теория конвергенции, пережила ряд переходов в 1989-90 годах. Никто не знал, что это такое на самом деле, пока не выяснилось, что это не что иное, как капитализм.

Именно в это время дуэт Горбачев-Шеварднадзе смог приступить к реализации собственных инициатив, на этот раз без каких-либо существенных препятствий. Это привело к настоящему прорыву в самой важной сфере - советско-американских отношениях, и между лидерами двух сверхдержав начали устанавливаться новые отношения, которые невозможно было представить даже несколькими годами ранее.

Учитывая горячие призывы Горбачева к построению нового мирового порядка, основанного на доверии, взаимной безопасности, мирном сосуществовании, сотрудничестве и ликвидации раскола Европы, нормализация отношений с ведущими державами Западной Европы приобрела исключительное значение. Хотя только летом 1989 года Генеральный секретарь нанес свои решающие визиты в Лондон, Париж и Бонн, интенсивный обмен мнениями начался раньше, и на смену серьезным оговоркам пришли качественные изменения в отношении советского правительства, особенно в отношении ФРГ. Это последнее событие в значительной степени было обусловлено вмешательством венгерского руководства, которое в течение некоторого времени культивировало прекрасные отношения с западными немцами, и было согласовано Кароли Грушем во время его московского визита в июле 1988 года по просьбе канцлера Коля.

Последнее оружие Горбачева: "плавающая" доктрина Брежнева

Что касается Восточно-Центральной Европы, то в этот период в советской политике произошли два фундаментальных изменения, в значительной степени определивших судьбу региона: принятие принципа "социалистического плюрализма" и внедрение новой стратегии в союз - "плавание" доктрины Брежнева, - термин, введенный этим автором. На конференции КПСС в июне 1988 года Горбачев без предварительной теоретической проработки провозгласил, что любой народ имеет право выбирать свою социально-экономическую систему. Канадский политолог Жак Левек называет три причины провозглашения этого очень важного (хотя и далеко не однозначного) тезиса. По его мнению, главной целью Горбачева было завоевать доверие Запада, поскольку, помимо его позиции по Афганистану, готовность Горбачева терпеть изменения в Восточно-Центральной Европе была главной основой, по которой Запад судил о его истинных намерениях. Другая цель состояла в том, чтобы подготовить советскую номенклатуру и партийный аппарат к переменам, чтобы они смогли избавиться от своих старых рефлексов. Третья цель, возможно, заключалась в том, чтобы предупредить коммунистических лидеров Восточно-Центральной Европы о том, что в будущем, в случае внутреннего кризиса, им не следует рассчитывать на автоматическую советскую помощь. Это можно рассматривать как своего рода политическое давление, направленное на то, чтобы подтолкнуть не желающих идти на реформы союзников.

Исходя из имеющихся на сегодняшний день источников, представляется вполне вероятным, что в июне 1988 года эти факторы оказывали на намерения Горбачева скорее инстинктивное, чем осознанное влияние. Важнейшей целью могло быть внедрение нового типа дискурса по все более острой теме отношений Советского Союза с государствами Восточной и Центральной Европы - дискурса, который мог бы предоставить руководителям советских реформ большее пространство и возможность для маневра, чем они имели до этого, и тем самым дать им возможность гибко реагировать на постоянно меняющуюся ситуацию. Этот тезис неоднократно и в разных формах повторялся Горбачевым и другими лидерами в течение 1988-89 годов и очень скоро был дополнен публичным обещанием прекратить применение военной силы. Более того, особенно в 1989 году, время от времени прямо заявлялось, что "доктрина Брежнева" больше не действует, что в принципе нельзя было истолковать иначе, чем то, что Москва больше не будет осуществлять военное вмешательство в дела союзных государств в случае внутреннего кризиса. Но так ли это было на самом деле? Теперь мы знаем, что по состоянию на лето 1988 года советское руководство отказалось от идеи военного варианта. Таким образом, хитрость заключалась в том, что с этого момента Горбачев хотел получить положительный международный эффект от этого благожелательного публичного обещания, но в то же время сделать все возможное, чтобы ввести в заблуждение коммунистических лидеров стран Восточной и Центральной Европы, заставив их поверить, что это предложение действительно только в том случае, если они смогут удержать реформы в рамках социалистической системы. Это и есть то, что мы можем назвать плавающей доктриной Брежнева. Следовательно, суть этих многофункциональных деклараций, одновременно адресованных всем заинтересованным сторонам и заведомо двусмысленных, заключалась в том, что, хотя они косвенно отвергали возможность военного вмешательства, в них никогда не говорилось категорически, что Советский Союз не будет вмешиваться во внутренние дела союзника, если политический переход выйдет за рамки новой модели социализма и, horribile dictu, приведет к полному отказу от социализма и восстановлению парламентской демократии западного типа.Иными словами, этот тезис о свободном выборе отдельных стран можно удобно интерпретировать в соответствии с собственными интересами и желаниями, но в то же время, учитывая неспокойную обстановку, его можно трактовать и