(Из интервью Ирины Чайковской со Станиславом Рассадиным «Были у нас счастливые три дня», ЧАЙКА, № 21(128), 1 ноября 2008)

И вот теперь, осенью 2011 года, мне удалось по российскому ТВ посмотреть фильм «Смерть артиста», где уважаемый мною журналист и историк Леонид Млечин, находясь на белорусской земле, на том самом месте города Минска, где произошло убийство, рассказывает эту мрачную историю. Картина вырисовывается такая (Млечин использовал материалы архивов КГБ).

Михоэлс и его спутник Голубов-Потапов (агент органов) были заживо раздавлены тяжелым грузовиком[4].

Вот имена тех, кто участвовал в злодейской операции:

Огольцов, Косарев, Круглов, Лебедев, Шубников.

Это случилось 13 января 1948 года в Минске.

Часть 4

Музыка, опера, балет

Музыканты, которые не боятся: Леонид Гаккель

08.04.16

Леонид Евгеньевич Гаккель — фигура легендарная. Его должность при Мариинском театре — главный специалист-музыковед. Но, бесспорно, он числится не по Мариинке, а по России.

Четырехсерийный фильм о нем (автор и режиссер Сергей Ховенко), имеющий подзаголовок «Свидетели времени» и только что прошедший на канале КУЛЬТУРА, — подарок и любителям музыки, и тем, кого привлекают неординарные личности с умом, зоркостью и талантом.

Название у фильма прямо-таки вызывающее для нашего времени: «Я не боюсь, я музыкант».

О Гаккеле как о прекрасном музыкальном критике я впервые услышала от Соломона Волкова, потом стала обращать внимание на его яркие выступления в еженедельном музыкальном телеобозрении из Петербурга «Царская ложа. Рекомендую всем это всегда интересное ревью на канале КУЛЬТУРА. По мастерству подачи материала оно оставляет далеко позади похожее еженедельное обозрение из Москвы «Билет в Большой».

Присутствие в питерской программе умных интересных критиков — в частности Леонида Гаккеля — заставляет задуматься над самой сутью музыкальных постановок.

Такая планида у умных людей — заставлять задуматься. Вот и сейчас, после просмотра картины о музыковеде Гаккеле, во мне родились вопросы, которыми я бы хотела поделиться с читателями. Но сначала о самом фильме и о его протагонисте.

Наш импозантный 80-летний герой в ярком шарфе, с выразительным лицом и непринужденной и живой манерой речи, на протяжении четырех вечеров рассказывает о себе, своей семье и о том, чему был свидетелем.

В результате получилась картина емкая, вобравшая несколько десятилетий художественной жизни страны, начиная с послевоенных лет, когда мальчик Ле-ничка с семьей вернулся из эвакуации в родной Ленинград и занялся «делом», то есть музыкой.

«Музыка — это «щит, — говорит герой картины. — Она приводит человека в состояние равновесия. Музыканты в этом отношении счастливы как никто другой».

Валерий Гергиев

С 7 лет и по сегодняшний день музыка охраняет его, дает силы для жизни, посылает радость и энергию. Но Леонид Евгеньевич прекрасно видит, что музыка — щит относительный. Не всех она могла защитить. И не может она отгородить от жизни. По всему фильму разбросаны замечания, свидетельствующие о справедливости его названия.

Музыкант не боится называть вещи своими именами.

«Это катастрофа, что у нас порвались связи с Украиной». Далее следует перечень музыкантов, родившихся на Украине и несущих в своей игре ее «тепло и свет».

✓ (в его отрочестве) «Прокофьева же не играли! Велели разбить пластинку Прокофьева — там формализм».

✓ (происходящее в 1948–1949 осознал задним hucaoMj так как был подростком) «Выходили ученики и честили своих учителей. Все было ложью. Ненавижу поговорку «Дыма без огня не бывает».

✓ (о 13-й симфонии Шостаковича «Бабий Яр») «Мравинский, Гмыря боялись исполнить 13-ю. Шостакович стал искать исполнителей, метаться…»

✓ (о Ленинграде) «Он пережил собственную смерть. Генетическая основа иссякла. До появления Валерия Гергиева мы продолжали оставаться Высшим сортом Б».

✓ (о своих лекциях для старшего поколения зрителей) «Хоть какое-то утешение им полагается. Люди не могут уходить из жизни с верой в Сталина».

✓ (о 10-й симфонии Шостаковича) впервые исполненной в 1953 г.) «Не было критиков, которые бы писали от первого лица. О 13-й симфонии вообще молчали, о 14 — й не знали, что сказать».

✓ (о Софроницком) «Это избранник. Он играл в сезон 1937–1938 г. -12 концертов. Публика шла под топор. Это ли не утешение?»

✓ (о сегодняшнем дне) «Я не уверен, что ситуация не повторится, но нет сейчас Софроницкого».

✓ (В 1959 г. в СССР приехал Бернстайн) «Он хотел сыграть «Весну священную» Игоря Стравинского. Оказалось, что у нас нет нот».

Глен Гульд

Герой картины — интеллигент из интеллигентов, вырос в «благополучной семье»: отец — театральный режиссер, мать — актриса, — в доме на канале Грибоедова. Узок круг этих революционеров, сказал Ленин о декабристах. Но вот я подумала: а наша советская послереволюционная интеллигенция?

Ее круг широк? Как много талантов вышло из одного этого «писательского дома» в Ленинграде! Тут и Шварц, и Эйхенбаум, и Анатолий Мариенгоф с женой актрисой Некритиной, и два Михаила Козакова, отец-писатель, и сын-артист…

А о музыкантах Гаккель скажет очень образно — «спичечный коробок». В том смысле, что все всех знают. И приведет в пример Пласидо Доминго, который его узнал, к нему подошел, сказал какие-то теплые слова…

В доме на канале Грибоедова «космополит», уволенный из Ленинградского университета, Борис Эйхенбаум играл на физгармонике, а в роли вокалиста выступал Ираклий Андроников. Все жильцы слышали этот дуэт — такая была слышимость, но слышны были и «анекдоты», рассказываемые шепотом.

МальчикЛеничка учился игре на фортепьяно и «барабанил как безумный».

Но пианистом не стал. Кончил аспирантуру, стал музыкальным критиком. Всю свою жизнь слушал музыку и писал о ней. В его дневниках — только музыка, день за днем, в его архиве — концертные программки, и он может вспомнить, пасмурным или солнечным был день того или иного концерта.

В фильме он говорит о самых своих «высоких впечатлениях» от музыки.

Гилельс. Он был «светом в окне» для круга родителей Лени.

Рихтер. Гаккель рассказывает, как Святослав Теофилович репетировал посвященную ему 9 сонату Прокофьева. Он ее играл уже 20 лет, но одно трудное место повторял целый день, начиная все сначала. Прогуливаясь, Гаккель слышал под окнами эту бесконечную репетицию.

Глен Гульд и Ван Клиберн, а также все музыканты, прибывшие в СССР в эпоху оттепели, были для советских музыкантов откровением. Глен Гульд — «инопланетянин».

Игорь Стравинский, появившийся перед советскими людьми в 1962 году (Мария Юдина встала перед ним на колени прямо в грязь!), — «явление мирового масштаба».

По-особому Гаккель вспоминает Ростроповича: «Действительный гений, рядом все эти дутые знаменитости…» «Недосягаемое существо». «Человек распахнутый». Кроме того, что гений виолончели, он еще и «замечательный пианист». «Ростропович ничего не боялся».

Мстислав Ростропович помог морально и материально семье Леонида