Нет, нет и нет. Понимаю ли я это всеобъемлющее счастье? Да, да, да». Наверное, это и есть самая большая правда о композиторе.

Слово, которое лечит и которое калечит: Рутберги

04.10.13

Развал Российской Академии наук идет полным ходом. Вот уже витает в воздухе идея отмены института ученых степеней.

Недавно к этой популярной идее присоединился писатель Дмитрий Быков, назвав ученые степени «советскими рудиментами» и «анахронизмом». В пример писатель привел себя: «Вот у меня нет ни кандидатской, ни докторской диссертации. Тем не менее, я полагаю, что многие кандидаты и иные доктора наук не в том объеме владеют информацией о русской литературе, в каком ею владею я». Не сомневаюсь, что это так, Дмитрий Львович. Но разве дело идет об информации?

Ученые в России, как и в других странах, где развивается наука (например, в Америке, Англии, Франции, Германии) выработали определенный порядок, процесс выращивания научных кадров. В России он двуступенчат, в этом ее своеобразие.

Однако вы напрасно считаете, что «степень PhD на Западе может быть получена просто в результате того, что человек занимается научным поиском».

Ошибаетесь! В Америке, чтобы получить докторскую степень нужно, как и в России, написать научную работу, диссертацию.

Исследования, работа над оформлением диссертации длятся обычно от 3 до 7 лет. Процесс работы и там, и здесь предполагает и сдачу экзаменов, и написание статей, и обсуждение результатов с коллегами на семинарах, и поездки на конференции с докладами. Все это вместе и ведет к «воспитанию ученого».

Защита диссертации — это предъявление научному сообществу твоих научных результатов, того, чего до тебя не было. И научное сообщество путем обсуждения, а затем свободного тайного голосования принимает или не принимает твои выводы, твои «научные открытия», изложенные в наиболее полной форме в твоей диссертационной работе, автореферат которой рассылается по библиотекам — знакомьтесь те, кого интересует предмет.

Не будем выливать из ванной воду вместе с дитятей. Бороться нужно с лженаукой, с плагиатчиками, с теми, кто избежал ответа за свой научный подлог, так как с момента их защиты прошли уже спасительные десять лет.

Великое дело делает ДИССЕРНЕТ, нужно его всемерно поддерживать и распространять в обществе его разоблачения. Нельзя мириться с псевдоучеными, с мошенниками в научных и начальственных креслах — и какая разница, сколько лет прошло со времени их воровства и мошенничества. Почему научное воровство выносится за скобки?

Мэр Москвы С. Собянин списал свою кандидатскую диссертацию, а затем монографию с чужого исследования. Почему это не обсуждается обществом? Почему чиновных плагиатчиков не призывают к ответу, не лишают ученых степеней и денежных доплат? Разве моральные качества чиновника, работающего на высокой должности, не важны для общества?

И вообще стоит ли отмахиваться от проблем науки, дескать, не до нее — общий кризис! Такое впечатление, что некто, проникший в самое сердце государства, делает все, чтобы полностью развалить образовательные структуры: школу, высшее образование, Академию наук, систему научных степеней…

Вспоминается, как в годы сталинщины некоторые узники, попавшие на Лубянку, были уверены, что власть в стране захватили враги…

Ситуация, в чем-то похожая на сегодняшнюю…

В этот раз пишу о картине из цикла «Больше, чем любовь», показанной 2 октября на канале «Культура». Название «Больше, чем любовь» слегка удивляет, что может быть больше любви?

И фильм о семье Рутберг эту мысль подтверждает: трое увиденных нами ее членов любят друг друга, и ничего лучше и больше человеку не дано.

Собственно весь фильм — об этом.

Кроме удивительно светлых лиц отца, матери и дочери (как хороши их крупные планы, их глаза, снятые оператором!), кроме рассказа о первой встрече его и ее, об истории любви, о самопожертвовании матери, посвятившей себя семье, кадров о творчестве отца, режиссера и педагога театра пантомимы, было в этой картине еще нечто, сильно меня взволновавшее.

В самом ее начале «дочь» — актриса Юлия Рутберг — сравнивает ремесло актера с профессией врача: тот и другой могут снять боль и вылечить. Правда, актер делает это по-своему, без уколов и без ножа.

А потом следует Юлин рассказ об одном режиссере (его имя названо в фильме). К нему, кончавшему театральное училище вместе с ее отцом у прекрасного педагога Марии Осиповны Кнебель, пришла она, шестнадцатилетняя, в школьной форме, — показываться.

Илья Рутберг

И показалась. Видимо, тяжел для нежной Юлии был тот марафон, когда мэтр кричал: «Дальше, дальше», а она читала, читала…

Вывод мэтра был безапелляционен: «В тебе нет ничего актерского. Тебе никогда не нужно этим заниматься. Так и передай своему отцу».

Что это? Как это? Даже для видавших виды сердец такие слова были бы потрясением, а для юной девочки, воспитанной в любви и ласке… Соизмерил ли тот знаменитый режиссер силу своего удара? Спасла девчушку только родительская любовь.

Когда она вернулась домой, ноги ее не слушались — и она легла на пол в прихожей. И вот — слушайте, слушайте! — с одной стороны рядом с ней легла мама, а с другой — лег папа. Родители прикрыли свое дитя. Конечно, был стресс (думаю, не избытый до сих пор), но любовь мамы и папы свое дело сделала.

Юлия Рутберг может сегодня торжествовать — она стала актрисой, ее любит и привечает зритель. Только вот рубцы на сердце… они остаются.

Совсем недавно был у меня в блоге материал о концерте Юлии Рутберг, и вот ТВ познакомило нас с ее родителями. Интересными показались все трое, было любопытно находить в дочери черты отца и матери.

Красноречивая деталь — в ВИКИПЕДИИ в статье об Илье Рутберге читаем: «отец актрисы Юлии Рутберг». Лестно для дочери и предмет гордости для отца. Выстраивается актерская династия. Если учесть, что у старших Рутбергов недавно появился правнук, — все еще впереди.

Театр одного актера: Юлия Рутберг

16.08.13

Поэтический концерт актрисы-вахтанговки Юлии Рутберг видела уже во второй раз.

До того целую неделю смотрела по КУЛЬТУРЕ ретроспективу год как ушедшего от нас замечательного Петра Фоменко. Получила удовольствие от толстовского «Семейного счастья», от спектакля по А. Островскому «Волки и овцы».

Но скажу крамольную вещь, даже у талантливейшего Фоменко мне порой не хватало «простоты». В «Египетских ночах» по Пушкину как-то особенно. Стоило ли разбавлять чеканную прозу и выверенный стих Пушкина водянисто-декадентским творением Брюсова, слепившим продолжение пушкинских «Египетских ночей»? стоило ли разделять Чарского и Алексея Ивановича — это один лирический герой, ужасно смахивающий на автора? стоило ли множить персонажей, заполнять сцену, бегать, прыгать и бесконечно