Когда он увидел женщину в одежде прислуги, выносившую большие бумажные пакеты из задней двери, решение его созрело мгновенно.

- Извините, но наш капитан приказал мне передать сообщение для господина Верахтена.

- Кто вы, черт возьми? - грубовато спросила женщина.

- Я новенький. Помогите мне.

- А-а, вы новый охранник?! Меня зовут Хельга. Что им надо? Где это сообщение, я могу отнести его старику.

- Мне бы тоже было удобнее так поступить, но я должен сделать это сам.

- С вами, коммандос, никогда не договоришься! Сущие гориллы! Но лично вы смотритесь гораздо лучше, чем все остальные... Этот старый дурак, наш хозяин, наверняка теперь в своей часовне.

- Где?..

- Идемте со мной, я покажу, как пройти. Вы хорошо выглядите и достаточно любезны, и я могу впустить вас в дом. Проходите прямо сюда.

Хельга провела его по коридору до двери в большую гостиную, где по стенам были развешаны картины итальянских мастеров. Из этой комнаты несколько дверей вели в другие помещения. Она распахнула ту, что левее, и вывела Талейникова к следующей узкой двери из резного красного дерева, резьба была богатая - все на библейские сюжеты. Когда Хельга распахнула и эту дверь, никаких сомнений у Василия уже не оставалось: они оказались в русской церкви, но только домашней.

- Придется немного подождать, пока священник закончит службу. Вообще-то, начальник коммандос имеет право входить сюда в любое время, но поскольку вы не начальник, то нарушать службу нельзя. Впрочем, поступайте как знаете. Я не собираюсь учить вас, что вам делать. - И она удалилась, а он остался в дверях.

Василий подошел ближе и вслушался. Внутри шла служба на русском языке. Он не знал, как ему поступить.

Наконец решение было принято. Он тихонько вошел, и в полумраке глаз его отметил множество горящих свечей подле темных икон, священника в облачении и, наконец, того, кто скорее всего и был Вальтером Верахтеном, одним из наследников Гильома де Матарезе. Вальтер Верахтен, седой старик с редкими волосами, стоял на коленях перед алтарем. Священник в этот момент возвысил голос, приближаясь к концу сугубой ектеньи, и поднял глаза на вошедшего. Верахтен обернулся, и его сухое тело задрожало мелкой дрожью от негодования.

- Как вы посмели прервать службу? - Он почти кричал. - Кто позволил вам войти сюда?

- Одно историческое лицо из Петрограда, некто Ворошин, - ответил Талейников по-русски. - Мой ответ не хуже, чем любой другой, не так ли?

Верахтен припал к ступеням алтаря и заскреб каменную плиту скрюченными пальцами. Затем поднес руки к лицу, прикрыл глаза. Священник опустился на колени и подхватил старика. Обняв его за плечи, он выкрикнул:

- Кто вы? По какому праву?..

- Только не надо о правах. Не вам говорить мне о них... Меня воротит. Паразит!

Священник поднялся во весь рост.

- Однажды я был призван и вот я служу! И подобно предстоящим Господу, я ничего не прошу и ничего не получаю.

- Так значит, вы все-таки пришли, - медленно проговорил Верахтен, оторвав ладони от лица. - Они всегда говорили мне, что вы придете. "Мне отмщение, и Аз воздам", сказал Господь, но вы, люди, не принимаете это. Вы отняли у людей Бога, ничего не оставив взамен. Я не стану выяснять с вами, кто прав. Я не буду делать подобное на этой земле. Бери мою жизнь, большевистское отродье, но прошу только об одном: отпусти этого священника. Он не Ворошин.

- Зато вы - Ворошин!

- Это мой крест. - Голос Верахтена окреп. - И наша тайна. И этот крест, и эту тайну я пронес с честью, и Господь сподобил меня к этому.

- Один твердит о правах, другой о Боге! - прервал старика Талейников. - Лицемеры! Перро ностро чиркуло!

- Я слышу тебя, но не понимаю, - прошептал старик.

- Корсика! Порто-Веккьо! Гильом де Матарезе! Верахтен вопросительно взглянул на священника.

- Неужели я так стар, святой отец? О чем говорит этот человек?

- Объяснитесь, пожалуйста, - заговорил священник. - Кто вы и что вам нужно? Что означают эти слова?

- Он знает!

- Что я, по-вашему, знаю? - Верахтен подался вперед. - Ворошины пролили много крови, и я признаю эту вину. Но я не могу принять то, чего не знаю.

- Пастушок... - проговорил Талейников, - чей голос жестче ледяного ветра. Что может сказать вам больше? Пастушок!

- Господь мой пастырь...

- Прекрати это, набожный лжец! Святоша! Священник не выдержал:

- Это вы должны прекратить, кто бы вы ни были. Оставьте в покое человека, который всю жизнь расплачивается за чужие грехи. Он с детства мечтал оставаться как дитя Божие. Но ему не позволили. И он стал человеком с Богом в душе.

- Он - один из Матарезе!

- Я не знаю, что это значит. Я только знаю, что представляет из себя этот человек и сколько он жертвует на церковь. И единственное, о чем он просит, это быть свидетелями его помощи тысячам отверженных, голодных и обездоленных, - продолжал защищать старика священник.

- Вы просто дурак! Деньги, которые он жертвует, получены Матарезе ценой жизни и смерти людей! Это деньги Матарезе! Они оплачены смертью.

- Они покупают надежду! Это вы - лжец, а не он. - Священник указал на Верахтена.

В этот момент дверь распахнулась. Василий резко повернулся. В дверном проеме, широко расставив ноги, с оружием в руках, стоял человек в темном костюме.

- Не двигаться! - прозвучало по-немецки. Мужчина вошел. Следом за ним появились две женщины. Одна из них, высокая и худая, с правильными чертами красивого лица, очень белокожая, была одета в голубое вечернее платье из тонкого бархата. Палантин из дорогого меха наброшен на плечи. Вторая - в простеньком пальто из серого сукна - отличалась болезненным видом, отечная, с узкими, глубоко посаженными глазами. Василий столкнулся с ней всего час назад, во время посещения архива с Генрихом Касселем. Именно ей было поручено сделать копии документов для известного немецкого адвоката.

- Это тот самый человек, - подтвердила она.

- Благодарю вас, - быстро проговорила Одиль Верахтен. - Вы можете идти, мой шофер отвезет вас обратно в город.

- Благодарю вас, мадам. Большое спасибо.

- Всегда рада вас видеть. Шофер ждет в холле. Доброй ночи.

- Доброй ночи, мадам. - Женщина вышла.

- Одиль! - закричал старик Верахтен, поднимаясь на ноги. - Этот человек ворвался сюда...

- Мне очень жаль, папа, - прервала его дочь. - Ведь никогда ничего подобного ты не слышал, уверена. И лучше бы тебе не слышать...

С этими словами женщина кивнула человеку, сопровождавшему ее. Тот направил пистолет левее и выстрелил. Старик упал. Человек выстрелил еще раз - следующим упал священник. Ему снесло часть черепа.