успокоился ввиду выраженного Марксом раскаяния. «Прожив столько лет с женщиной, ощущаешь, конечно, очень тяжело ее смерть. Я чувствую, что вместе с нею похоронил последний остаток молодости. Когда я получил твое письмо, она еще не была похоронена. Скажу тебе прямо, что твое письмо в течение целой недели не выходило у меня из головы. Но твое последнее письмо изгладило это впечатление, и я рад, что одновременно с потерей Мэри не потерял своего старейшего и лучшего друга». Это был первый и последний случай натянутых отношений между Марксом и Энгельсом.

Энгельс «необычайно смелым способом» собрал 100 фунтов стерлингов, с помощью которых Маркс настолько оправился, что отказался от мысли о переселении в казарменный дом. Так он продержался в течение 1863 г., к концу которого умерла его мать. Наследство, полученное от нее Марксом, было, вероятно, небольшое. Некоторое облегчение ему принесли только 800 или 900 фунтов, завещанные ему Вильгельмом Вольфом, как главному наследнику.

Вольф умер в мае 1864 г., глубоко оплакиваемый Марксом и Энгельсом. Ему еще не было 55 лет; он не берег себя среди бурь и непогод тяжелой жизни, а упорная преданность своему призванию педагога ускорила его смерть. Благодаря популярности, которой он пользовался среди немцев в Манчестере, Вольф устроился там довольно хорошо после испытаний первых лет изгнания; к тому же незадолго до смерти он получил наследство от отца. Маркс посвятил позднее первый том своего бессмертного главного произведения этому «своему незабвенному другу, смелому, преданному и благородному передовому борцу пролетариата»; последняя дружеская забота о нем Вольфа значительно облегчила Марксу беспрепятственную работу над главным его трудом.

Конечно, заботы не окончательно покинули Маркса, но уже никогда нужда не подступала к нему более в такой раздирающей душу и сердце форме, как в эти последние годы. В сентябре 1864 г. Энгельс заключил новый контракт с Эрменсом на пять лет, в силу которого он сделался участником фирмы, и с этого времени у него явилась возможность с прежней неустанностью, но более полной рукой помогать, когда нужна была его помощь.

Агитация Лассаля

В дни самых тяжелых забот, в июле 1862 г., Лассаль приехал с ответным визитом в Лондон.

«Чтобы соблюсти по отношению к нему известный декорум, моя жена снесла в заклад все, кроме громоздких вещей», — писал Маркс Энгельсу. Лассаль не имел представления о стесненном положении Маркса; он верил видимости, созданной для него Марксом и его женой, и преданная управительница дома Елена Демут забыть не могла благословенный аппетит этого гостя. Так создалось «прескверное положение», и нельзя винить Маркса, если с появлением Лассаля, который никогда не страдал чрезмерной скромностью, он поддавался тому настроению, в котором Шиллер раз сказал о Гёте: «Как легко все досталось этому человеку и как тяжело мне приходится бороться за все!»

Только при прощании, прожив у Маркса несколько недель, Лассаль, по-видимому, уяснил себе положение вещей. Он предложил свою помощь и хотел выслать к Новому году 15 фунтов стерлингов; кроме того, он предложил Марксу взять любую сумму под его вексель, если Энгельс или кто-либо другой поручится за уплату. С помощью Боркгейма Маркс пытался получить таким путем 400 талеров, но Лассаль поставил письменно свое согласие выдать вексель в зависимость от того, чтобы для «предотвращения всех непредвидимых обстоятельств и как для жизни, так и на случай смерти» Энгельс выдал письменное обязательство, что за восемь дней до наступления срока векселя передаст ему следуемую для погашения векселя сумму. Маркс был, конечно, неприятно поражен недоверием к его личному обещанию, но Энгельс просил его не волноваться из-за «таких глупостей» и тотчас же дал требуемое поручительство.

Дальнейшее течение этих денежных дел не вполне ясно. 29 октября Маркс писал Энгельсу, что Лассаль «очень рассердился» на него и требует, чтобы деньги для погашения векселя были присланы по его личному адресу, так как у него нет банкира; а 4 ноября он пишет, что Фрейлиграт выразил готовность передать 400 талеров Лассалю. На следующий день Энгельс ответил, что он пошлет «завтра» 60 фунтов стерлингов Фрейлиграту. Но вместе с тем оба просили о «возобновлении» векселя, и, по-видимому, из-за этого вышли какие-то неприятности. По крайней мере, Лассаль говорил 24 апреля 1864 г. третьему лицу, что он уже около двух лет не переписывается с Марксом, так как между ними создались натянутые отношения из-за «денежных дел». Лассаль действительно писал Марксу в последний раз в конце 1862 г., посылая ему свою брошюру под заглавием «Что же теперь?». Письмо это не сохранилось, но Маркс упоминает о нем в письме к Энгельсу от 2 января 1863 г., говоря, что оно содержало просьбу прислать обратно одну книгу. 12 июня Маркс писал Энгельсу, резко критикуя агитацию Лассаля: «Я с самого начала года не могу решиться написать письмо этому человеку». Таким образом выходит, что Маркс прервал переписку с Лассалем из политического несочувствия ему.

Все же нет никакого противоречия по существу между утверждениями Лассаля и Маркса; возможно, что одно усугубляло другое. В высшей степени неприятные обстоятельства, при которых они в последний раз встретились, по-видимому, во многом способствовали их политическому расхождению. И расхождение это, во всяком случае, не уменьшилось после приезда Маркса в Берлин.

Осенью 1861 г. Лассаль совершил путешествие в Швейцарию и Италию и познакомился в Цюрихе с Рюстовом, а на острове Капрере — с Гарибальди; в Лондоне он посетил Маццини. Он, по-видимому, интересовался несколько фантастическим и никогда не осуществившимся планом итальянской партии активистов; согласно этому плану Гарибальди должен был высадиться со своим добровольческим отрядом в Далмации и оттуда вызвать восстание в Венгрии. Сам Лассаль не оставил об этом никаких письменных материалов; быть может, все это было мимолетной затеей. Во всяком случае, у Лассаля голова была в это время занята иными планами, и он начал уже приводить их в исполнение еще до своего прибытия в Лондон и прочел с этой целью два доклада.

Гораздо важнее всех итальянских затей для него было склонить Маркса к содействию этим планам. Но Маркс оказался еще более недоступным, чем в предыдущем году. Он еще соглашался за хорошее вознаграждение быть английским корреспондентом газеты, которую все еще затевал Лассаль; но он не желал брать на себя никакой ответственности или принимать политическое участие в предприятии Лассаля, так как ни в чем не был согласен с ним, кроме некоторых отдаленных конечных целей. Столь же отрицательно Маркс отнесся к плану агитации среди рабочих, который развивал ему Лассаль. Он находил, что Лассаль слишком поддается влиянию условий данного момента и хочет сделать