Роль великого инквизитора на шумперских процессах играл адвокат Георг Франциск (Йиндржих Франтишек) Боблиг, которому уничтожение невинных людей помогло выстроить карьеру и существенно обогатиться. Поскольку имущество казненных подлежало конфискации в пользу суда и Церкви, а потом продаже, как правило «своим людям», обвиняли в колдовстве обычно не нищую с паперти и не кухаркину дочь, а владельца прибыльной красильни или жену преуспевающего мельника. Под пыткой с применением какого-нибудь «испанского сапога» все они сознавались в каких хотите связях с дьяволом и оговаривали тех, на кого им указывали дознаватели. За без малого два десятилетия инквизиторской деятельности Боблиг осудил на смерть 250 человек. Сам он помер 87-летним стариком, в спокойствии и достатке, хотя в последние годы сильно мучился от подагры, известно и это. Вот кто был подлинным слугой Сатаны!

Приговоры инквизиторов утверждал епископ Ольмюца Карл II Лихтенштейн-Кастелькорн, известный организатор благих деяний католической церкви в Моравии. Когда в колдовстве обвинили Лаутнера, этот епископ не побоялся скандала в святой семье, позволил выжечь «внутреннюю ересь». По его просьбе к осужденному проявили милосердие — перед казнью несчастному повесили на шею мешочек с порохом. В Шумперке именем Лаутнера названа улица, а в деревне Соботин, у храма Святого Лаврентия, где в 1678 году изловили первую здешнюю ведьму (попрошайку, стащившую во время мессы облатку), установлен мемориальный знак памяти жертв религиозных предрассудков.

В 1963 году писатель исторической темы Вацлав Каплицкий сочинил на материалах шумперских процессов нуар-роман «Молот ведьм», с явной аллюзией на средневековый труд, по которому в конце того же бурного десятилетия сняли не лишенную убедительности художественную драму с элементами эротики. Фильм черно-белый, но другим он быть и не может, поскольку повествует о полном торжестве зла и всесилии мракобесия, без всяких проблесков надежды. При социализме и кино Отакара Вавры, и книжку Каплицкого не слишком продвигали — как говорят, поскольку инквизиторские методы Боблига напоминали практику сталинских времен. В 1998 году Оломоуцкое архиепископство учредило комиссию, члены которой изучили протоколы допросов Лаутнера. Церковь принесла священнику посмертные извинения, но реабилитирован он не был.

В разных краях Чешской Республики насчитывается восемь, пусть не очень высоких, вершин под названием Лысая гора. Я видел две или три, а на одну даже поднимался, и всякий раз, естественно, в голову приходили мысли о том, что ведьмам здесь особенно сподручно устраивать шабаши, осквернять святой крест и летать верхом на козлах. Типичный пример культурологического упрощения: жил бы я 350 лет назад где-нибудь под Шумперком — ассоциативный ряд наверняка был бы совершенно другим.

Главным практическим инструментом, способным соединить мир света с миром теней и соотнести время с небесными наблюдениями, в астрологии и алхимии считаются солнечные часы. В древности они представляли собой обычную палку-гномон, определявшую угловую высоту солнца. Заметьте: механические часы вступили в конкуренцию с солнечными, песочными и водяными только в пору Высокого средневековья, а побеждать в этом соревновании начали к наступлению Нового времени. После введения в XIX веке системы часовых поясов солнечное время перестало совпадать с продвинутыми представлениями о том, как его нужно отсчитывать. Солнечные часы утратили практический смысл, теперь они — маленькие технические памятники прошлого.

В Чешской Республике, по разным данным, насчитывается то ли 3 тысячи, то ли 4,5 тысячи солнечных часов, ежегодно добавляются новые, в этом отношении страна в пересчете на душу населения почему-то входит в число мировых лидеров. Самые древние такие часы, построенные на переломе XIV и XV столетий (вернее, то, что от них осталось), я видел на стене храма Святого Варфоломея в Колине. В Праге, в архитектурном комплексе Клементинума насчитывается 16 (!) настенных циферблатов с гномонами. У солнечных часов, установленных во дворе замка в Моравске-Тршебове, сразу шесть циферблатов, пять вертикальных и один горизонтальный. О смысле такой множественности не спрашивайте.

В XXI веке солнечные часы снова вошли в моду, их с энтузиазмом устанавливают на больших и малых площадях, даже там, где делать это вроде бы и необязательно — как, скажем, в скромных Прахатице, Тршешти или в Сезимове-Усти. Если местные власти не очень понимают, как израсходовать бюджетные средства на благоустройство, идея солнечных часов, очевидно, представляется им спасительной. Тем более что в Чехии трудятся профессиональные мастера старого способа отсчета времени — Милош Носек, Мирослав Брож, Ян Земан. Каждому из них принадлежат десятки уже реализованных или еще не реализованных проектов, и всех троих наверняка приветствовали бы при рудольфинском дворе.

В Усти-над-Лабем, на здании отделения Гидрометеорологического института, есть солнечные часы, вооруженные лазерным лучом, они функционируют при обложной облачности и даже в темноте. В деревне Радетице на юге Чехии устроены аналемматические солнечные часы, которые позволяют определять время с помощью человеческой тени. Народные умельцы, туризма и развлечения ради, превратили в гномон 342-метровую Крашовскую радиолокацонную мачту, это километрах в 30 от Пльзеня. Нам доводилось видеть ночные рубиновые огни супервысокой крашовской антенны, с помощью которой сподручнее всего кажется разговаривать с космосом. На расстоянии 200–260 метров от нее по инициативе старосты деревни Безверов прямо в чистом поле установили трехметровой величины жестяные римские цифры, позволяющие пусть неточно и с трудом, но определять по солнцу время в промежутке с 10 утра до двух пополудни. Безверов ничем особенным не примечателен, ну вот теперь можно съездить туда, чтобы посмотреть, который час.

Часы на углу площади Франтишка Палацкого и улицы Йозефа Каэтана Тыла в Кутна-Горе

В Чехии имеются две святые горы, по разные стороны от Праги и в сотне километров друг от друга. Обе приобрели мифический статус в XIX веке, когда чешский романтический национализм набрал полную силу. Обе горки невысокие, на самом деле холмы, но мистики это не убавляет: ведь не метражом определяется вертикаль истории, а духовной силой, и я это ощутил, покорив обе низкие вершины отчасти в велосипедном, а отчасти в пешем строю. Не такой-то уж альпинистский подвиг, вы правы, но нельзя же сочинять толстую книгу о Чехии, не проникнувшись пафосом сказаний древней земли, о которой неравнодушно пишешь!