Тэсс не испытала особого восторга, узнав, что платье с чужого плеча, пусть и с графского. С другой стороны, вряд ли у нее были основания рассчитывать на новое. Сочтя, что семья ювелиров выполнила свою часть сделки, девушка отдала им кольцо, получив обещанные двадцать арисов.

Переодевшись, распустив косы и уложив волосы с помощью служанки в традиционную прическу, Лотэсса осмотрела себя в зеркале и осталась довольна результатом. Увидев девушку в новом облике, Мави прищелкнул языком, демонстрируя восхищение. При этом и жена, и гостья одарили ювелира взглядами, исполненными негодования. Проглотив гневные слова, Тэсс попросила одолжить ей слугу, который бы сопровождал ее и помогал в выборе и покупке коня. Мави, преисполнившийся благодушия от созерцания красивой дамы и еще больше от успешно заключенной сделки, расщедрился и послал с девушкой вместо слуги своего племянника. Высокий, дюжий парень, ни капельки не похожий на дядю, оказался сметливым и расторопным помощником. В лошадях Тэсса разбиралась весьма условно. Она могла порассуждать о красоте и достоинствах породистых скакунов, но самостоятельно ни разу не покупала себе коня. Любимого Карвена подарил отец, кроме того, в собственности девушки были лошади, подаренные братом, женихом и королем. Понятное дело, на городском рынке, куда отвел девушку племянник ювелира, продавали коней несколько иного плана. Среди покупателей, бродивших между лошадиными рядами, большинство составляли мещане, тут куда больше ценились выносливость и сила, нежели красота и стать. Однако Лотэссу интересовал исключительно внешний вид лошади, поэтому она показала себя очень придирчивой и капризной покупательницей. Племянник ювелира терпел усиливающееся недовольство знатной красивой дамы, которую ему доверили сопровождать, временами робко осмеливался указать на ту или иную лошадь или дать совет. Впрочем, продавцы, завидев столь изысканную особу, сами спешили расхвалить свой товар. Наконец девушке приглянулась рыжая лошадка — тонконогая, изящная, явно предназначенная для парадных выездов, а не для тяжелой работы. Даже удивительно, что эта красавица делала среди своих невзрачных собратьев. Владелец лошадки вцепился в покупательницу мертвой хваткой, безошибочным чутьем торговца угадав, что девушка намерена купить его лучший товар. Он запросил десять арисов — половину стоимости кольца! Не умеющая считать и ценить деньги Тэсса уже была готова заплатить требуемую сумму, но тут вмешался ее сопровождающий и в результате ожесточенного торга снизил цену до семи монет. В благодарность Тэсс отдала пареньку золотой, чем вызвала искренний восторг. Немного подумав, она решила, как распорядится сэкономленной суммой.

— Послушай, — имя провожатого девушка не запомнила. — Если хочешь получить еще монету, после того, как проводишь меня обратно к дяде, ступай на Скользкую улицу, в трактир «Три факела». Спросишь там рыцаря Парна и отдашь ему три ариса в награду за то, что он сделал сегодня утром у городских ворот. Он поймет, о чем ты. И еще скажи ему, что полученное более чем покрывает его хлопоты и чтоб иной награды не ждал.

По-хорошему, неприятный тип, провезший ее через ворота, не заслуживал и сольдена, с другой стороны, она обещала ему награду, а за свои обещания, пусть и данные ничтожествам, нужно отвечать. Просить же у короля солдат в подчинение подобному человеку она не собиралась. Ведь она здесь, чтоб добиться отмены войны!

— А как вы полагаете, дэн Итон, война-то будет?

Ронил Милт на правах старого приятеля коменданта Вельтаны расселся на стуле в его кабинете, почесывал пузо и явно был настроен поболтать. Коменданта же довольно невинный вопрос неожиданно вывел из себя. Все вокруг только и болтают об этой войне. Причем именно болтают. Реальное беспокойство перспектива войны вызывает лишь у простых людей. А его величество тревожится из-за разрыва отношений с Дайрией меньше, чем последний фьеррский крестьянин. Впрочем, король вообще ни о чем не беспокоится, так же как и принц. Государством, по сути, правит троица подонков, которым толки о войне только на руку, как веский повод поднять налоги. Мысли по поводу сложившегося положения мучили Итона, и поэтому лишнее напоминание о войне так его разозлило.

— Тебе заняться больше нечем, Ронил? — вспылил Карст. — Ты бы не трепал языком о войне, уподобляясь прачкам и булочницам, а следил бы лучше за караулами. Я сам вчера был у Новых ворот и видел, что там делается. А почему, ты думаешь, я туда наведался? Да потому, что завалили уже крестьяне да торговцы жалобами на так называемые ввозные пошлины. И не только у Новых такое творится. Советую тебе, Ронил, разобраться с мздоимством, потому как, если разбираться стану я, мало никому не покажется.

— Да чего уж они там берут, — фыркнул Милт. — По паре гралей с каждого возка, а ежели видят, что совсем бедный путник, так и не трогают, задаром пропускают.

— Они всех должны задаром пропускать. Всех, понял? — Итон наконец нашел достойный выход своему гневу. — Так я и думал, что ты в курсе. Не прекратишь это в самое ближайшее время, не посмотрю на старую дружбу. Отправлю в отставку, и будешь у себя в деревне с овец и коз ввозную пошлину брать. Хватит воров и взяточников во дворце, чтоб еще у городских ворот Мертонов и Сворнов расставлять.

— Побойтесь богинь, дэн Итон, — опасливо заозирался Ронил. — Такие-то речи опасно вести.

— Брось, Милт! — с досадой отмахнулся комендант. — Последний нищий спокойно болтает о гадючьей троице, что вздумается. Им самим до того дела нет, а королю и подавно. Да и какой смысл людям рты закрывать, когда можно их просто грабить?

— Ваша правда, дэн Итон, — торопливо закивал Ронил. — Вот вы солдат караульных упрекаете, что мзду берут. А ведь с чего они так поступают? А потому как жалованье им урезали из-за этих, опять же… из-за троицы — все-таки имена ближайших советников короля осторожный Милт предпочитал не называть. — А семьи-то простым солдатам кормить надо? Надо! Вот и приходится то с горшечника гралем-другим разжиться, то с барышника. Жить-то надо…

— Крестьянам тоже, между прочим, жить надо, — осадил приятеля Карст. — А с торговцев и купцов и так в казну пошлина идет.

— Так то ж в казну, — протянут тот. — А с той казны стражникам не больно-то перепадает. Знаем мы, кто себе все налоги да пошлины прикарманивает.

— Знаем да молчим, — зло бросил Итон.

Он еще много чего собирался сказать, но явление в кабинете молодого Дайтина, выполнявшего обязанности секретаря, остановило поток гневных речей, готовый сорваться с уст коменданта.

— Дэн Итон, — доложил секретарь. — Там к вам дэн Бермош, очень настаивает на немедленной встрече. Что-то, говорит, стряслось — важное и неотложное.

Интересно, что там такого важного и неотложного стряслось у начальника городской стражи. Впрочем, Тиль Бермош — тот еще любитель взваливать свои обязанности и проблемы на чужие плечи. Плечи коменданта Вельтаны, очевидно, казались этому сантэрскому пройдохе вполне подходящими. Если Итон был, скорее, раздосадован неожиданным визитом Бермоша, то Ронил, напротив, казался довольным. И, надо полагать, вовсе не потому, что он так уж любил своего непосредственного начальника, а потому, что явление последнего прервало выволочку, устроенную комендантом, несмотря на старую дружбу. Потому, когда Итон предложил Ронилу покинуть кабинет, тот вовсе не выглядел опечаленным.