Вздохнув, девушка направила коня к воротам, не очень-то представляя, что будет говорить стражникам. В тот момент, когда Тэсса приблизилась, караул почтительно пропускал какого-то разряженного щеголя, смотревшегося слишком пестро и несколько неуместно на огромном вороном жеребце чистейших сантэрских кровей. В последний момент перед тем, как проехать под массивной каменной аркой, мужчина оглянулся, и взгляд его упал на Тэссу. При виде девушки он не сумел скрыть удивления или же очень натурально его изобразил.

— Кто вы, энья? — слова, казалось, вырвались у незнакомца невольно. — Простите мою дерзость, но я раньше не имел счастья видеть вас, а ведь мне известны все прекрасные дамы при дворе.

Лотэссу покоробило от подобной фамильярности, да и сам мужчина ей не слишком понравился: почти квадратное лицо, чересчур кудрявые волосы, несколько крупноватый нос. В целом внешность вполне приглядная, но почему-то незнакомец пришелся девушке не по вкусу. Может, как раз потому, что вел себя слишком бесцеремонно. Впрочем, сейчас не до надменности. Человек, заинтересовавшийся ею, явно принадлежал к аристократии, и, вполне возможно, к придворным. Он сможет провести ее во дворец и даже, если повезет, представить королю. Тэсс решила, что разыгрывать оскорбленную неприступность — не самая удачная линия поведения. Поэтому она снизошла до ответа.

— Вы действительно не могли меня видеть, — она соблаговолила одарить собеседника улыбкой. — Я не имела чести быть представленной королевскому двору. Я из Элара.

Едва проронив эти слова, Лотэсса тут же пожалела. Она вспомнила, что отношения Элара и Дайрии, никогда на ее памяти не бывшие теплыми, прошлой осенью и вовсе были разорваны. Вряд ли эларцам обрадуются в дайрийской столице, и тем более во дворце. Как бы караульные не надумали взять ее под стражу после подобного признания.

И точно, гвардейцы, как по команде, уставились на нее, да и любезный молодой человек выглядел весьма удивленным.

— Что вы так смотрите? — в критической ситуации не оставалось ничего, кроме надменной дерзости. — Да, отношения между нашими странами сейчас не лучшие, но это не повод хватать любого эларца, тем более прибывшего с дипломатической миссией.

— Дипломатической миссией? — бедный почитатель женской красоты выглядел еще более ошарашенным.

И немудрено. Додумалась же Тэсс такое ляпнуть! Но теперь уже ничего не поделаешь. Да и, в конце концов, нужен же какой-то повод для аудиенции у короля.

— Я не имею официальных полномочий и нахожусь в Тиарисе по собственной инициативе, — высокомерно заявила она.

— Но кто же вы все-таки? — воскликнул мужчина.

— Лотэсса Линсар, — она гордо вскинула голову, про себя надеясь, что в Дайрии имя ее рода известно хотя бы аристократии.

— Не может быть! — щеголь вытаращился на Тэсс. — Что ж, по крайней мере, байки о вашей красоте оказались правдивы. Какие бы цели вы ни преследовали, энья Лотэсса, я беру вас под свое покровительство от своего имени и от имени моего отца. Позвольте представиться: Искель Табрэ.

— Мне чрезвычайно лестно с вами познакомиться, эн Табрэ, — девушка наградила его еще одной улыбкой, вовсе не собираясь подавать виду, что она понятия не имеет, кто такие эти Табрэ.

Тэсса не слишком-то разбиралась в дайрийских аристократических фамилиях. С другой стороны, среди них не было семейств, по статусу равных Линсарам и Таскиллам в Эларе. Так что вполне логично, что о ней слышали в Дайрии. Это обстоятельство ей весьма на руку в данный момент. Кудрявый Искель оценил любезность дамы и ее улыбку. Он отдал гвардейцам приказание пропустить энью Линсар, заявив, что девушка с этой минуты является гостьей дома Табрэ. Лотэсса мысленно поблагодарила Маритэ за то, что ее спутник и не подумал усомниться в подлинности названного имени. Неужели ее красота даже за пределами Элара наделала такого шума? До чего же это кстати, не говоря уже о том, что просто льстит самолюбию.

— Но как же вы добрались до столицы, энья Лотэсса? — теперь Табрэ ехал бок о бок с нею, чуть ли не прикасаясь рукавами одежды. — Насколько мне известно, на границах и заставах не очень-то охотно пропускают эларцев. И потом, почему вы одна? Где ваша свита?

— Слишком много вопросов, эн Искель, — очередная улыбка имела целью усыпить подозрительность собеседника. — Мы ведь знакомы менее получаса.

— Простите великодушно мое любопытство, прекрасная энья! — чересчур нарочитым жестом он приложил руку к груди. — Оно недостойно мужчины.

— Ну что вы, — девушка изо всех сил старалась казаться милой и беззаботной. — Ваше любопытство вполне уместно и объяснимо, но мне, право же, сейчас не хочется говорить ни о чем ином, как о величии королевского дворца. Да и вообще я поражена красотой Тиариса.

На самом деле дайрийская столица не так уж и поразила Тэсс, особенно если учесть, что видела она в основном далеко не самые роскошные места города. Зато тема вполне годится для того, чтобы отвлечь Табрэ от опасных вопросов.

— О, вы оценили грандиозную красоту Ортейна! — Искель выглядел польщенным, словно собеседница похвалила его, а не дворец.

Ортейн! Вот оно — позабытое название древней королевской резиденции Ильдов.

— Признаться, я посвятил этому дворцу немало стихов, — продолжал молодой человек. — Хотя, как правило, источником моего вдохновения служат прекрасные дамы. Правда, ни одна из них не была столь прекрасна, как вы, энья Лотэсса.

Подобные комплименты девушка слышала не раз и научилась не обращать на них внимания. Не думает же этот самодовольный щеголь, что его слова должны привести ее в восторг. И точно, он так не думал.

— Ах, вы, должно быть, привыкли к преклонению, энья Лотэсса, — с притворным вздохом произнес Искель. — Лучшие придворные поэты Вельтаны воспевают вашу несравненную красоту. Однако осмелюсь заметить, что и мои стихи многие находят стоящими. Если бы вы соблаговолили проявить интерес к моим скромным творениям… — он не закончил фразу, но понять, к чему клонит поэт, было несложно.

— О, я бы с радостью взглянула на ваши стихи, — с преувеличенным энтузиазмом отозвалась Тэсс.

— Тогда первыми будут те, которые я посвящу вам, моя эларская Саэнна!

Ужас какой, возмутилась про себя девушка. Они знакомы всего ничего, а Табрэ уже позволяет себе обращаться к ней в столь вольном тоне. Но ничего не поделаешь, придется терпеть. В конце концов, она вытерпела полчаса на одном коне с немытым, грубым Карисом Парном. На этом фоне любезности вельможи, пусть и чересчур фамильярные, вообще не должны ее беспокоить.

— Думаю, для того, чтобы составить представление о вашем творчестве, эн Табрэ, мне вполне достаточно будет стихов, посвященных другим прекрасным дамам, — лучше таким деликатным способом дать ему понять, что воздыхания дамского угодника немногого стоят в ее глазах.

— Зовите меня Искелем, прошу вас! — воскликнул он. — Какие другие дамы? Я уже позабыл о них и готов сжечь все стихи, посвященные им. С сегодняшнего утра для меня существует лишь одна прекрасная дама и это…