Правда, он не сказал того, что оба и так отлично понимали: ребенку нужна была мать.

– Ты в порядке? Выглядишь жутко усталым.

– У меня все прекрасно.

– Но ты не сможешь справиться в одиночку.

– Не начинай, Виви. И ты туда же! Не уподобляйся всем остальным.

Виви замолчала, обидевшись, что ее приравняли ко всем остальным. Она смотрела, как он расхаживает по комнате, вполголоса повторяя список дел и звеня ключами перед носом у малышки, которая тянула к ним жадные ручки.

– Я тебе помогу, – заявила Виви.

– Что?

– В настоящий момент я сижу без работы. И присмотрю за девочкой. – Виви и сама толком не понимала, что заставило ее это сказать.

У Дугласа округлились глаза, лицо озарила надежда.

– Ты?

– Я уже имела дело с малышами, то есть сидела с детьми в качестве приработка. Когда жила в Лондоне. Причем один был как раз ее возраста. Так что дело знакомое.

– Ты действительно будешь за ней присматривать?

– Ради тебя – да. – Виви покраснела. Она явно выбрала не те слова, но он, похоже, не обратил внимания.

– Боже мой, Виви! Так ты действительно будешь за ней присматривать?! Каждый день? Естественно, пока я не разберусь с делами. Пока не придумаю, что делать дальше. – Он направился к Виви, приготовившись сдать Сюзанну с рук на руки.

Виви вдруг заколебалась, словно эти темные шелковистые волосы, эти распахнутые голубые глаза стали болезненным напоминанием о тех тяжелых временах, что ей пришлось пережить. Затем она посмотрела на Дугласа и увидела на его лице облегчение и безмерную благодарность.

– Да, – ответила Виви. – Да, буду.

Ее родители были в ужасе.

– Ты не можешь! – уговаривала ее мать. – Это ведь не твой ребенок.

– Мамочка, нельзя наказывать детей за грехи отцов. – По крайней мере, внешне Виви держалась вполне уверенно, но внутри дрожала как овечий хвост. – Она чудесный ребенок.

Виви только что позвонила мистеру Холстейну сообщить, что не вернется в Лондон.

Миссис Ньютон в своем крайнем возбуждении зашла так далеко, что решилась связаться с Розмари Фэрли-Халм, которая, как оказалось, тоже была категорически против этой безумной затеи. Похоже, молодые люди уже все решили без нас, убитым голосом сообщила Розмари. Кто бы мог ожидать, что Дуглас выкинет такой номер?

– Но, дорогая, подумай хорошенько. Я имею в виду, она может вернуться в любой момент. А ведь у тебя работа, карьера. Это может затянуться на годы. – Ее мать была на грани истерики. – Подумай, Виви. Вспомни, как ты из-за него настрадалась.

Мне наплевать. Я нужна Дугласу, про себя сказала Виви, наслаждаясь ощущением, что они вдвоем против целого мира. И мне этого более чем достаточно.

Но в конце концов родственники сменили гнев на милость. Впрочем, а как могло быть иначе? Кто способен устоять против невинного, прелестного, лучезарного ребенка? Спустя несколько месяцев, когда присутствие Сюзанны в доме перестало быть значительным событием, а деревенские пересуды насчет ее появления прекратились, Виви обнаружила, что, заслышав плач малышки, Розмари тотчас же появляется из кухни, якобы убедиться, что дитя в порядке, а Сирил при виде малышки на руках у сына перед купанием гладит ее по головке, надувает щеки и показывает ей язык. Тем временем сама Виви влюбилась в девочку без памяти, эти вечные улыбки, цепкие пальчики и наивная доверчивость покорили ее настолько, что она практически не чувствовала усталости. Более того, ребенок помог ей сблизиться с Дугласом: теперь каждый вечер, когда он возвращался с полей, они садились пропустить по стаканчику джина с тоником и вместе смеялись над детскими проказами или переживали по поводу режущихся зубиков Сюзанны и ее ртутного темперамента. Когда Сюзанна сделала первые шаги, Виви сломя голову помчалась в поле, чтобы сообщить Дугласу, а потом они уже вместе бежали назад, запыхавшиеся, окрыленные, к оставленной на попечение экономки Сюзанне, которая с довольным видом балованного ребенка умилительно таращила веселые глазки. А в один прекрасный день Виви с Дугласом решили вывезти Сюзанну на прогулку в огромной старой коляске. Они прошли через все поместье, чтобы устроить пикник, и Виви в глубине души представляла себе, будто они одна семья.

Дуглас, непривычно жизнерадостный, не отходил от малышки, показывал ей амбары, трактор, птиц, разрезавших небо на бреющем полете. Эта пасторальная сцена и состояние безоблачного счастья оказали на Виви столь расслабляющее воздействие, что с ее губ сорвался сакраментальный вопрос:

– А что, если она захочет ее забрать?

– Ви, я должен тебе кое-что сказать. То, что еще не говорил никому. – Выражение его глаз, только что весело блестевших, стало страдальческим.

И, показав на сидевшую между ними девочку, Дуглас поведал Виви о том, как этот ребенок попал под его опеку, как он, Дуглас, точно последний дурак помчался в ресторан в надежде, что Афина собирается с ним помириться, как он, прекрасно осознавая свою глупость, свою наивность, не смог ей ни в чем отказать.

Виви наконец поняла: причина, по которой он так страстно любил Сюзанну, заключалась в том, что ребенок этот оставался единственной связующей нитью между ним и бывшей женой. Дуглас надеялся на то, что, пока малышка с ним, Афина еще может вернуться. И совершенно не важно, насколько он доверяет Виви, насколько зависит от нее и как много времени они провели, разговаривая о детях, словно были настоящей семьей; ей, Виви, не суждено преодолеть стоявший между ними барьер.

Я не должна к ней ревновать, подумала Виви и, притворившись, будто ей что-то попало в глаз, поспешно отвернулась. Боже правый, я не должна ревновать ребенка к его матери! С меня довольно и того, что он нуждается во мне и я стала частью его жизни.

Но это было сильнее ее. И дело было не только в Дугласе, думала она, укладывая вечером Сюзанну в кроватку и осыпая поцелуями лицо девочки, которая, с довольным видом засунув в рот пальцы, готовилась отойти ко сну. Виви никого из них не желала отдавать.

Через шесть месяцев после появления Сюзанны прямо перед завтраком неожиданно позвонила Розмари. Она в курсе, что Виви собирается поехать в город, но не могла бы Виви взять к себе на день Сюзанну? – довольно резко спросила Розмари.

– Ну конечно, Розмари, – ответила Виви, мысленно перекраивая планы.

– Тут такое дело… эта…

Уже после Виви поняла, что даже тогда Розмари не желала произносить запретное имя.

– Нам позвонили. Все очень сложно… – Розмари сделала паузу. – Афина… скончалась.

Ответом ей было ошарашенное молчание. У Виви перехватило дыхание. Мне так жаль, качая головой, сказала она, неспособная осознать до конца слова Розмари.

– Виви, она умерла. Нам только что позвонили Форстеры.

И когда Розмари в очередной раз повторила печальную новость, Виви почувствовала себя гораздо увереннее, причем настолько, что смогла принять услышанное как данность.