Ордер на арест Артузова подписали Комиссар Государственной Безопасности 2-го ранга Лев Бельский и Комиссар Государственной Безопасности 3-го ранга Николай Николаев-Журид.

Вот что изъяли при обыске на квартире Артузова:

Статуты к знакам «Почетный чекист» номер 6 и 34 (в протоколе ошибка, следует 33).

Паспорт серии МФ номер 646441.

Грамота к наградному маузеру номер 732.

Грамота к знаку «Почетный чекист» МНР.

Орден Красного Знамени номер 11512.

Знак «Почетный чекист» номер 6.

Старые служебные удостоверения — 12 штук.

Фотоаппарат «Лейка».

Папка с архивными материалами, принадлежавшими И. И. Межлауку.

Фотографии — 36 штук.

Произвели обыск и на бывшей квартире Артузова в Милютинском переулке, где по-прежнему проживали (вскоре их выселят) Лидия Дмитриевна и дети. Здесь изъято:

Именной наградной пистолет за номером 1696 с надписью: Артузову А. X. за разгром «52-й банды».

Восточная шпага.

Малого размера кинжал.

Большой монгольский кинжал с шелковым поясом.

Пишущие машинки — 2 штуки.

Книги Троцкого, Бухарина, Зиновьева и других запрещенных авторов.

Фотографии — 75 штук.

Записная книжка.

На даче по Зубаловскому шоссе изъято малокалиберная винтовка.

По окончании обыска Артузов был под конвоем препровожден в автомобиль и доставлен в Лефортовскую тюрьму. Для персонала тюрьмы он был личностью бесфамильной — «заключенный номер 10». В соответствии с номером одиночной камеры.

В составлении протоколов допросов, а затем и сомнительного обвинительного заключения Дейчу помогал его подчиненный, начальник 1-го отделения секретариата НКВД лейтенант госбезопасности Виктор Терентьевич Аленцев.

Через двадцать лет Аленцев, уже полковник КГБ, поначалу не признал, что имел отношение к «делу» Артузова, а когда ему показали его собственноручную подпись под протоколами допросов, сослался на плохую память и давность лет. Но кое-что, и существенное, все же в конце концов припомнил.

Вспомнил Аленцев: в следственном деле Артузова имеются всего два протокола его допросов, подписанные проводившими их Дейчем и Аленцевым. (Из тюремного журнала установлено, что «беспамятный» Аленцев трижды допрашивал Артузова уже после того, как было составлено и утверждено обвинительное заключение по его делу). Вопрос: с какой целью? У автора в качестве версии есть единственный ответ: видимо, Аленцев готовил подследственного к заседанию Военной коллегии Верховного суда СССР, уговаривал не отказываться от данных на следствии показаний. Скорее всего, такого согласия не добился, потому никакого суда и не было.

По закону каждая встреча следователя с подследственным должна быть запротоколирована и подшита в «дело». Отсюда может возникнуть представление, что за два месяца содержания Артузова в Лефортовской тюрьме его допрашивали всего два раза. Это протоколы, многостраничные, отпечатанные на машинке, оформлены вроде правильно, с указанием времени начала и завершения допроса, с непременной подписью арестованного не только на последней, но и внизу каждой страницы.

Однако на самом деле допросов Артузова было много больше, и подтвердил это невольно, то ли из-за юридической неграмотности, то ли из-за наплевательского отношения к закону… сам Дейч!

Аленцев рассказал: к середине августа следствие было завершено. И на основании всего лишь двух протоколов Шапиро велел ему составить обвинительное заключение. Когда Аленцев возразил, что сделать это на основании только двух протоколов при отсутствии материалов очных ставок (они не проводились), каких-либо улик, иных доказательств никак нельзя, Шапиро в грубой форме приказал ему: «Делай, как приказано!».

15 августа 1937 года, всего за два месяца, следствие по делу Артузова было завершено. (Следствие по делу расхитителя, директора какого-нибудь хозяйственного магазина в провинциальном райцентре и то заняло бы больше времени.) Лейтенант госбезопасности Аленцев по приказанию майора госбезопасности Шапиро составил обвинительное заключение на пяти листах. После чего, как уже известно, еще трижды вызывал Артузова на разговоры, оставшиеся незапротоколированными.

Заместитель наркома НКВД СССР комиссар госбезопасности второго ранга Бельский обвинительное заключение утвердил. В постановляющей части обвинительного заключения говорилось, что теперь следственное дело по обвинению Артузова подлежало передаче на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда СССР. Подлежало, но… так туда и не поступило. Впрочем, предстань Артузов перед некогда своим заместителем Ульрихом лично, на его судьбе это бы никак не отразилось. Комиссар госбезопасности третьего ранга Дейч получил новое назначение: начальником управления НКВД по огромному в те времена Азово-Черноморскому краю. (В сентябре после раздела АЧК его оставили начальником УНКВД Ростовской области.)

Передача дела в суд позволяла Артузову, как и сотням тысяч других людей, прошедших по этому скорбному пути, сохранять в душе призрачную надежду на справедливость, то есть на спасение. Они верили, что на суде откажутся от выбитых из них показаний, расскажут о пытках и истязаниях, может быть, даже добьются наказания своих мучителей.

Военная коллегия Верховного суда СССР заседала тогда в скромно трехэтажном здании по улице 25 Октября (теперь вновь Никольской), 23. Главный вход, однако, был на другой стороне — там, где стоит памятник первопечатнику Ивану Федорову, наискосок за его спиной. Впоследствии в этом здании много лет размещался Московский горвоенкомат.

Артузову не дано было пройти через фарс на правосудие, каковым являлись заседания Военной коллегии Верховного суда СССР. Явочным порядком, в нарушение даже тогдашнего, хоть и скверного, но все же официально существовавшего законодательства, всего лишь приказом наркома Ежова была введена новая форма внесудебной расправы, так называемая в особом порядке. Она применялась, как разъяснил Вышинский, в тех случаях, если «характер доказательств виновности обвиняемого не допускает использования их в судебном заседании». Так было узаконено полное, беспредельное беззаконие. Никаких приговоров на самом деле в судебном порядке не выносилось, поэтому родственников жертв к тому же еще и обманывали: им сообщали, что такой-то Военной коллегией приговорен к десяти годам лишения свободы в дальних лагерях без права переписки.

21 августа 1937 года тройка в составе председателя Военной коллегии Верховного суда СССР армвоенюриста Ульриха, заместителя прокурора СССР Григория Рогинского и заместителя наркома НКВД СССР Льва Бельского заочно за несколько минут вынесла решение умертвить Артура Христиановича Артузова и еще шестерых бывших чекистов.

Того же 21 августа на бланке Военной коллегии Верховного суда СССР с государственным гербом под номером 00166 за подписью председателя Военной коллегии армвоенюриста Ульриха от руки составлено следующее предписание: