«Коменданту военной коллегии

Верховного Суда Союза ССР

Т. Игнатьеву

Предлагаю немедленно привести в исполнение приговор Военной коллегии Верховного Суда Союза ССР о расстреле в отношении:

1) Горб Михаила Савельевича

2) Гордона Бориса Моисеевича

3) Карина Федора Яковлевича (он же Крутянский Тодрес Яковлевич)

4) Кононовича Владимира Марковича

5) Лоева Якова Борисовича

6) Штейнбрюк Отто Оттовича

7) Артузова Артура Христиановича

Всего в отношении семи осужденных».

Подпись, круглая печать с гербом.

Предписание написано чернилами. Против каждой фамилии две галочки карандашом. Их проставил уже исполнитель в подвале Варсонофьевского. Первую галочку — когда принял обреченного, вторую — после того как выстрелил ему в затылок…

«Немедленно» и означало немедленно, то есть того же 21 августа. Ссылка на приговор Военной коллегии — фальсификация, она нужна не Ульриху, а коменданту Военной коллегии капитану Игнатьеву: без такой официальной бумаги на бланке он не имел права передавать числившихся за коллегией осужденных исполнителям.

В тот день в Москве было расстреляно тридцать восемь человек (!). В их числе, как установил автор, кроме семерых названных, были старый агент ИНО Виктор Илинич и бывший комендант Московского Кремля Рудольф Петерсон.

Об этом свидетельствует следующий документ (написан чернилами от руки):

«АКТ

Тридцать восемь (38) трупов нами приняты и преданы кремации.

Комендант НКВД.

П. нач. отд-ния первого отдела ГУГБ.

22. VIII.37».

Подписи сделаны простым карандашом. Подобных актов в Центральном архиве ФСБ РФ за подписями Василия Михайловича Блохина и Василия Яковлевича Зубкина многие сотни, а то и больше.

Родственникам Артура Христиановича уже в 50-е годы сообщили, что Артузов умер в заключении 12 июля 1943 года. Эта дата попала и в разные справочные издания. Как и ложь о приговоре Военной коллегии.

Арест Артузова явился страшным ударом для его родных и близких. Тут надо вникать в психологию нормального советского человека той эпохи. В конце 1936-го — первой половине 1937 года почти никто не понимал по-настоящему, что происходит в стране. Подавляющее большинство даже образованных людей простодушно верили, что арестовывают действительно врагов народа, изменников, шпионов, диверсантов, террористов. (Трагическая гибель Кирова сыграла в рождении этой слепой веры огромную роль.) Честному же человеку опасаться нечего. «Нет дыма без огня», коли арестовали, значит, есть за что.

Что тут сказать, что было, то было…

Оглядываясь на десятилетия назад, задумываешься о том, могло ли не произойти то, что произошло с Артуром Христиановичем Артузовым?..

1927 год был неудачным годом для органов ОГПУ. Целая сеть провалов выявила слабые места в разведывательных и контрразведывательных операциях ОГПУ за рубежом.

Провальный финал операции «Трест» отразился на карьере Артузова: в ноябре 1927 года он был отстранен от обязанностей начальника КРО ОГПУ, оставшись, правда, на посту второго помощника начальника Секретно-Оперативного управления ОГПУ (хотя первый помощник начальника СОУ Т. Д. Дерибас продолжал руководить работой Секретного отдела, удачно совмещая чисто канцелярскую работу с оперативной). Некоторые чины из руководства ОГПУ предлагали Менжинскому услать Артузова на работу на периферию, но тот, учитывая хорошие личные отношения, сжалился над провинившимся «отцом советской контрразведки».

С ноября 1927 года Артузов, оставшись в должности второго помощника начальника Секретно-Оперативного управления (СОУ), занимался чисто аналитической и по большому счету канцелярской работой (обработка информации, составление аналитических справок и т. д.).

Просьбы Артузова вернуть его на работу в оперативное подразделение ОГПУ оставались без ответа, ему предложили возглавить работу комиссии по организации годичных курсов по переподготовке личного состава ОГПУ, превратившихся позднее в Центральную школу ОГПУ — НКВД. Образовав эти курсы, Артузов стал там читать цикл лекций «Об оперативном искусстве чекиста».

Ситуация, сложившаяся в центральном аппарате ОГПУ, оставляла Артузову возможность выбраться из «второго эшелона» руководства и вернуть себе командные высоты. Развернувшаяся к этому времени война между двумя заместителями председателя ОГПУ Трилиссером и Ягодой давала ясные перспективы возможного роста для Артузова.

Трилиссер, воспользовавшись развернувшейся политической кампанией против «правого уклона» (а следует отметить, что Ягода входил в состав Московского комитета ВКП(б), сплошь состоявшего из сторонников Бухарина), пытался сместить Ягоду с поста заместителя председателя ОГПУ. Последний, используя болезнь Менжинского, все более и более активно стал прибирать управление органов госбезопасности в свои руки, чем и нажил себе врагов как в центральном аппарате, так и среди регионалов.

Артузов, как бывший начальник КРО, часто сотрудничал с Иностранным отделом, руководителем которого являлся Трилиссер, прекрасно ладил с Меером Абрамовичем. Отношения же с Ягодой нельзя назвать слишком безоблачными (конкуренция между ними проявилась, когда оба руководили отделами ОГПУ), хотя Ягода и умел терпеть около себя людей талантливых, трудолюбивых и независимых, каким был Артур Христианович.

Сталин, часто смотревший на интриги в государственном аппарате сквозь пальцы и исповедовавший правило «разделяй и властвуй», в тот момент не стал доводить ситуацию до абсурда и вмешался в события.

В октябре 1929 года был смещен Трилиссер, его направили на работу в Наркомат рабоче-крестьянской инспекции, убрав таким образом возмутителя спокойствия. Но вождь не встал безоговорочно и на позиции Ягоды, помня заветы Макиавелли, он поставил в руководство ОГПУ людей, взгляды которых на Ягоду были идентичны взглядам Трилиссера. Начальником СОУ ОГПУ (т. е. непосредственным начальником Артузова) стал Е. Г. Евдокимов, отношение которого к Генриху Григорьевичу было просто враждебным, вторым заместителем председателя ОГПУ был назначен С. А. Мессинг. В качестве сладкой пилюли для Ягоды стало назначение его первым заместителем Менжинского[55].

Положение в руководстве ОГПУ после «чистки» 1929 года не изменилось, теперь борьба развернулась между Ягодой и вторым заместителем Менжинского Мессингом. Последнего поддерживали Евдокимов, Бельский (полпред ОГПУ по Московской области), Воронцов (начальник АОУ ОГПУ).