Англичанин наблюдал за знакомым, но все таким же величественным зрелищем извержения из окна «лирджета», пока самолет заходил на посадку в аэропорту Кона. Его взгляд следил за густыми клубами дыма. Они были залиты ярким солнечным светом и под напором ветра изгибались и летели к густой растительности острова. На краю кипящего кратера, как хищная стрекоза, завис вертолет, и полдюжины еще ждали своей очереди занять его место; все были набиты туристами, каждый из которых заплатил по сто пятьдесят долларов за зрелище, которое будет помнить всю жизнь.

Порой кое-кто платил куда дороже, чем намеревался. Всего несколько месяцев назад серная кислота проела рулевое управление одного из экскурсионных вертолетов, и тот с четырьмя туристами на борту спикировал в кипящую лаву. Пеле по-своему давала понять, что проголодалась.

Англичанин давным-давно научился держать в узде свое воображение, но тем не менее он позволил себе роскошь представить, что чувствует человек, падающий в кипящую лаву. Сгорит ли он мгновенно, или же еще у него будет время почувствовать боль, закричать? В последний раз, когда он был здесь, кто-то рассказал ему, что, если сунуть конечность в кипящую лаву, она тут же превратится в шлак и сломается. Он не отличался брезгливостью, но эта картина заставила его передернуться. Худшую судьбу было трудно себе представить.

В этот раз извержение длилось очень долго — началось оно четырнадцать месяцев назад и успокаиваться не собиралось. Это могло привлечь туристов на остров, но серная кислота, падающая непрерывным дождем, не лучшим образом воздействовала на растительность. Небольшие ее количества были несущественны, но столь обильные осадки могут оказывать долговременное вредное воздействие. А вулкан нельзя включать и выключать, как заводную игрушку.

Так же как нельзя включать и выключать людей. Несколько часов спустя англичанин стоял на террасе «Ритц-Карлтон-отеля», рассеянно размышляя о чем-то, пока стоящий рядом гаваец разглагольствовал, полный желания доставить удовольствие важному иностранцу. Невысокий, смуглый и аккуратный, в легких полотняных туфлях, он напоминал англичанину хорька. Виной тому были главным образом его глаза — маленькие и карие, они непрестанно, как бы не в состоянии остановиться, сновали по сторонам — словно их обладатель боялся какой-то шайки. «Ты маленький хитрый ублюдок, — подумал англичанин. — Ты прокрутил какую-то мелкую аферу и нажился на нас, но меня это не волнует».

Тон гавайца изменился.

— Вас что-то беспокоит? — спросил он.

— Беспокоит? — откликнулся англичанин. — Нет, меня ничто не беспокоит. — Он положил руку на плечо собеседника и дружески похлопал его.

Под террасой колыхались кроны пальм, которые на фоне ночного неба выглядели черными картонными силуэтами. Вдруг они затрепетали под внезапным порывом крепнущего ветра, затрещали так, словно по их листьям били струи дождя. В ровном гуле разговоров в холле за их спинами наступила мгновенная пауза, и англичанин повернулся, скользнув взглядом по элегантной обстановке помещения.

Люди группами стояли и сидели, расположившись на белых диванах в глубоких креслах. Американцы, японцы, гавайцы. Многие мужчины были в смокингах или черных костюмах, хотя кое-кто предпочитал яркие открытые гавайские рубашки. Женщины были в броских нарядах: некоторые в длинных платьях, другие в юбках с разрезами чуть ли не до пупка — но все переливались драгоценностями. Англичанин нахмурился, видя, как изменились все требования к одежде, какое тут смешение «дресскодов». За эти годы он много где бывал, в самых разных обществах со своими правилами приличия, и теперь представлял собой самый худший вид сноба, каким только может быть человек, так сказать, сделавший сам себя.

Музицировал оркестр из восьми человек — симпатичные молодые люди в смокингах аккомпанировали певице-блондинке, отбеленной перекисью водорода, которой не мешало бы подтянуть подбородок, да и от лишнего жирка избавиться. Когда музыка смолкла, толпа танцоров снова оживилась, словно скопище лодок, застигнутых отливом.

Полночь. Сегодня двадцатипятилетний юбилей со дня открытия курорта «Бендикс Хило» и производства. Оркестр грохнул «Доброе старое время», ибо решил, что сейчас для него самый подходящий момент. Сантименты. Англичанин понимал силу влияния простой и дешевой музыки. Да, люди — сентиментальные создания, их легко подловить на эмоциях, а их преданность дешево стоит.

Теперь они стали запускать фейерверки, и в темноте между террасой и морем в небо из-за кустов и пальм взлетали ракеты. Блистающие каскады искр падали в океан.

— Мы привыкли считать, что фейерверки отгоняют злых духов, — с неподдельной серьезностью сказал гаваец.

— Вот как. — Англичанин кивнул. Он смотрел, как в небе, издавая загробные звуки, извивалась огненная змея.

— Мой народ полон предрассудков, — сокрушенно вздохнул гаваец. — Он отгоняет злых духов и приносит дары богам.

Воздух оставался теплым, несмотря на дующий с моря бриз — этот неизменный гавайский ветер, который так нравился англичанину. Предрассудки… дары богам…

В первый раз за вечер его заинтересовали слова гавайца.

— Обитатели этого острова проявляли вполне современное мышление, когда дело касалось бизнеса и их повседневной жизни. Они уже три десятилетия были американскими гражданами, но многие помнили, что происходят от язычников, и сохранили связь с теми, кто создал эти вулканические острова. Многие до сих пор считали их богов и богинь олицетворением конкретных сил: Лоно был богом плодородия, Кейн — создателем человека, Каналоа — богом моря, а Ку — богом войны. И, кроме того, существовала целая толпа богов поменьше и полубогов; самой страшной из них была Пеле, богиня огня и вулканов.

«Пеле», — подумал он и сдержанно улыбнулся. Гаваец воспринял эту улыбку как согласие с его словами.

Извержения Маунт-Килауеа вот уже девять лет то возникали, то прекращались. Он удивился, почему он раньше об этом не думал, почему понадобился разговор на террасе отеля с пьяным гавайским управляющим, чтобы эта мысль пришла ему в голову.

За последние два с половиной десятилетия «Бендикс Шер» немало попользовался этим островом. «Тризактол», средство от ревматизма, извлекаемое из коры деревьев влажного леса. Богатейшие запасы его были именно на этом острове, но они сводили леса быстрее, чем те вырастали. «Кайводенокс», очиститель воды, экстрагировался из вулканической лавы. Затем — «Фендол-оптирвак», спасавший от слепоты, вызванной бациллами, кишащими в третьем мире. Этот процесс надо было как-то остановить, и он точно знал, как именно. Он подумал о вертолете «сикорски», который доставил его из аэропорта, и улыбнулся.

Отлично. Две птицы с одним камнем. Лучше, чем хорошо. Просто блистательно. Он посмотрел на официантку и попросил большую порцию «Чивас Регал» со льдом.

Когда бокал оказался у него в руках, он позволил себе ради удовольствия снова подумать о страшных мучениях человеческой плоти, сгорающей в расплавленной лаве. Затем предложил тост гавайцу.

— Сегодня вечером мы празднуем, — сказал он. — Выпьем за всех богов Гавайев.