Остаток ужина прошёл в молчании. Поросёночек, приготовленный Угрхом, был вкусным, и все остались довольными. Кроме поросёночка, конечно же, потому что всё, что от него осталось, это кучка костей, которые чуть позже с громким хрустом умял урлоок. Зверюге, как я понял, пофиг, что жрать, главное, чтобы хрустело…

Витя уснул самым первым, завернулся в шкуру и засопел. Следом за ним задремал Урхарер, выбрав местом для сна пространство между огромными корнями дерева-гиганта. У костра остались самые «стойкие» — я, Рагхар и Угрх. Ездовая зверюга, зовущаяся урлооком, тоже не стала спать, но и от посиделки у ночного костерка отказалась, отчалила в лишь ей известном направлении и с хорошо известными мне целями — добыть чего-нибудь съестного. Уверен, что дичь в Мёртвом лесу урлоок способен найти даже ночью, когда её при всём желании не сыщешь.

— Мёртвый лес — явление уникальное. Мы давно наблюдаем за ним, пытаемся понять, изучаем. — Рагхар набрал в лапу сухих иголок и начал по одной бросать в костёр. — Деревья-гиганты, которые окружают нас, начали расти ещё в те времена, когда отец моего отца не родился. Некоторые, живущие поныне, хоть и осталось их единицы, помнят Мёртвый лес прежним, обычным. Я знаю нескольких стариков и не раз слушал их рассказы про то, как зарождался новый вид разума, нам пока не известный и ни с кем на контакт не идущий. Угрх, мой дальний родич, изгой без права вернуться домой, что ты знаешь про Мёртвый лес?

— Знаю, что он становится разумным. Старожилы среди изгоев рассказывали нам про то время, когда он был обычным, но затем начал меняться. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в родовую память. В ней нет места Мёртвому лесу, его там не существует. Момента, когда всё изменилось, в памяти нет.

— В моей он есть, можно хорошо проследить все изменения, обычные хвойные деревья устремились ввысь, подавив всю остальную растительность. Тысячи лет длилось изменение, а затем остановилось, и сейчас мы видим всё таким же, как и в конце изменения. Мёртвый лес сам остановил своё развитие, остановил в физическом плане, уйдя в ментальный. Он копит силы, развивается, осознаёт себя. Это будет новый вид разума, с которым нам придётся либо подружиться, либо вступить в смертельную схватку. Наученный памятью предков, я выбираю дружбу. И тебе, Угрх, советую того же, потому что война — зло. Зло, которое съедает разум. Ты согласен со мной, изгой? Расскажи мне, что ты выбрал, когда люди пришли и уничтожили остатки твоего когда-то великого племени. Нам известно многое, но не всё. Детали, вот чего всегда не достаёт той информации, которую получаем от разведчиков.

— Мне не хочется говорить об этом, Рагхар. — Угрх медленно встал и ушёл в темноту. Уже оттуда долетело его тихое рычание: — Старейшины, только с ними буду говорить…

Оставшись с Рагхаром наедине, я не решился уйти. Жду чуда, так можно это назвать. Кто знает, вдруг именно сегодня берсерк решит ответить на все мои вопросы, которые так и не решился задать.

— Вы, люди, изменились, и не в лучшую сторону…

Я вздрогнул от голоса Рагхара, но не подал виду и тем более не рискнул перебить его.

— Мы тоже изменились, и тоже не в лучшую сторону. Винить во всём Основу не стоит, потому что это глупо, у Основы свои задачи и свои принципы, которые к нам редко имеют отношения. Их эксперименты касаются нас и часто несут в своём масштабе блага, но мы не понимаем этого, сопротивляемся, боремся. Наверное, борьба заложена в нас генетически, вот и весь ответ. Если ты хочешь узнать всё и при этом не убить меня запретом, который заложен в меня на генетическом уровне, то тебе придётся потерпеть. Скоро, совсем скоро тебя ждёт встреча с человеком, который знает про Основу и всё, что происходило, достаточно много. Ты удивишься и устанешь слушать, но главное получишь, получишь ответы на все вопросы, которые скопились в твоём разуме…И последнее, человек, что я скажу, это будет просьба не вмешиваться в распри, которые происходят между нами. Наша вражда, кровная, только наша, и ничья больше…

Я проснулся от лёгкого, но немного болезненного касания. Когти Угрха, слегка прижатые к моему плечу, стали будильником, игнорировать который точно не стоит.

Проморгавшись и убедившись, что ночь ещё не кончилась, а свет, благодаря которому хорошо вижу медведя, создаёт ярко горящий костёр, тихо спросил:

— Что-то случилось?

— Ещё нет, но вскоре случится. — Угрх выглядит обеспокоенным. Нет, даже не так, он выглядит бесконечно потерянным, вся его морда — сплошное средоточие грусти. Огромной, необъятной, не поддающейся контролю грусти.

— Говори, — попросил я. — Слушаю внимательно.

Ожидая, пока мишка заговорит, решил осмотреться и понял, что с момента, как уснул, ничего не изменилось, Угрх всё так же заведует костром, Витя и Урхарер спят возле большого дерева, берсерк Рагхар лежит на спине урлоока, который принял удивительную форму, по сути, сделавшись кроватью для хозяина. Удивительный, однако, у них симбиоз. Комфортный…

— Харрор уже близко, и он почувствовал Рагхара, — осторожно, будто опасаясь быть услышанным, сказал Угрх. — Он идёт не один, с ним несколько берсерков, но это не поможет Харрору, потому что справиться с Рагхаром ему не под силу даже с армией таких же, как он.

— Не понял? — окончательно проснувшись, я сумел собрать мысли в кучу, и спросил: — Харрор что, хочет убить Рагхара? Хочет напасть на него толпой, вместе с другими берсерками?

Угрх с опаской посмотрел на Рагхара и хотел что-то ответить, но вместо этого лишь качнул головой.

— Ты словами говори! — прошипел я и, кивнув на спящего на урлооке берсерка, спросил: — Он нас сейчас слышит? Его стоит разбудить?

— Может, и слышит, но не подаёт виду. — Угрх как-то крайне печально вздохнул. — Обмануть Рагхара просто невозможно, а застать врасплох ещё сложнее, никому этого не удавалось и не удастся никогда. Рагхар — элитный воин, один из лучших, высшая категория. Что бы ни сделал Харрор, победы ему не добиться никогда, он это понимает. Свита берсерков, которые идут с ним, всего лишь свидетели грядущего боя. Харрор и Рагхар — родственники, которых ничего, кроме кровной вражды, протянувшейся на тысячи лет, не связывает. Один убьёт второго, и кто будет победителем, уже известно, у Харрора нет шансов.

— Так, давай для начала успокоимся, а уже затем всё обсудим. — Я встал, максимально бесшумно переместился к костру, с минимумом звуков наполнил кружку прохладным отваром из трав и начал потягивать его. Дождавшись, когда Угрх сядет, поинтересовался: — Быть тихим нет смысла, верно?

Медведь кивнул:

— Ты прав, потому что Рагхар точно слышит нас. То, что он бездействует, говорит лишь об одном — ему наплевать на то, что я говорю тебе.

— Может, наплевать, а может, и нет… — непроизвольно глянув на берсерка, я задал новый вопрос: — Что такого произошло между Рагхаром и Харрором, что они стали кровниками? И почему ты уверен, что будет бой между берсерками?

— Ничего, они до этого момента ни разу за свои жизни не встречали друг друга. Кровная вражда — следствие действий их предков, общих предков. Рагхар и Харрор, по сути, братья.