Через час они нагрели достаточно воды, чтобы получилось по кружке растворимого супа. Один из мужчин держал в руках две драгоценные кружки с теплым питьем, а его товарищ решил, прежде чем поесть, закрепить палатку. Внутрь залетал снег, простых колышков и якорей было недостаточно, чтобы удержать ее на месте. Вокруг не было и намека на жизнь, они понимали, что в такую бурю помощи не будет, а спуститься было невозможно. Истощение и высота мешали мыслить трезво. Мужчина как мог укрепил палатку.

Они сгорбились над супом.

— Сколько времени?

— Пятнадцать минут седьмого.

С тех пор как Мартин Бруннер и его спутник вышли из крошечного лагеря, прошло тридцать шесть часов. Сейчас они находились на высоте двадцать тысяч футов, на пять тысяч футов выше стационарной базы альпинистов у подножья ледника Ракхиот. Несколько дней назад три альпиниста и самые сильные проводники-шерпы начали долгое и мучительное восхождение на Нангапарбат. В середине июля то и дело налетали затяжные бури. Каждый день валил снег. Под толщей льда исчезали веревки и крепления, пропадали тщательно вырубленные во льду ступени.

Утром предыдущего дня Мартин и Пасанг Пемба вышли из лагеря, чтобы разведать скальное образование, известное как Голова мавра. Уродливый камень преграждал путь к седловине и вершине, которая была прямо за ней. Из-за облачности они не могли даже рассмотреть вершину в бинокль. Но вчера они проснулись под ясным небом, величественная гора сияла перед ними во всем своем ледяном великолепии.

— Нужно идти, — сказал Мартин Пасангу.

Они были самой сильной парой в экспедиции. Взяв минимальный запас пищи и самое необходимое снаряжение, они хотели подняться на валун и оценить, насколько труден путь к вершине, затем вернуться в лагерь и как следует подготовиться к финальному штурму горы. Остальные альпинисты должны были подняться по их следам и обустроить лагерь под Головой. Мартин пообещал американским компаньонам, что вернутся они вечером того же дня. Мужчины отправились вверх по склону. Их ледорубы яростно вгрызались в лед. Через несколько часов они превратились в две черные точки на бескрайнем белом полотне, а потом и вовсе пропали из виду. К полудню вокруг солнца начал образовываться зловещий нимб. Ветер усилился и нагнал облаков. Мужчины, оставшиеся в лагере, с тревогой наблюдали за склоном, пока ветер, холод и снег не заставили их забраться в палатку. Они ждали всю ночь и следующий день, но никто не появился. Буря набирала силу. Они не могли отступить, бросив товарищей на верную погибель, но не могли и двигаться вперед. Один из альпинистов страдал от болей в груди, у него случались приступы горной болезни. Старшему группы следовало принять решение.

У Бруннера и шерпы теперь не было ни еды, ни снаряжения. У них не было и палатки — ее разорвал ветер. Вторую ночь под открытым небом, на морозе и под сильным снегопадом, они просто не переживут. Буря разыгралась не на шутку, погода продолжала портиться, им нужно думать о том, как спуститься вниз, на базу. Им повезет, если они смогут туда добраться. О спасательной экспедиции и речи не могло быть. Уже никто не сомневался, что Мартин Бруннер и Пасанг Пемба стали очередными жертвами Нангапарбата. Он вспомнил совет американского консула — не брать на себя риски, которые могут иметь катастрофические последствия. В первую очередь консул думал о политических последствиях — американские граждане не должны быть причастны к трагическим событиям, иначе все альпинистское движение в этом регионе окажется под угрозой. И его, руководителя экспедиции, история запомнит не как безрассудного сорвиголову, а как профессионала, которому просто не повезло. Но случай Мартина Бруннера не вписывался в политические рамки.

Сильный скалолаз, решительный и смелый. Все его действия были выверенными, словно он был роботом, а не живым человеком. Не было такой ситуации, в которой он проявил бы халатность.

— Если я пойду один, — сказал он начальнику экспедиции, — то быстро поднимусь на вершину.

Американец понял его. Мартин уже был на Нангапарбате. Его напарник погиб при сходе лавины. Сейчас он возвращается на вершину, чтобы почтить память того мальчишки, Мэтью Форбса. А еще он хотел повторить восхождение ради себя самого. Мартин не раз откровенно говорил об этом. Для него это был последний шанс осуществить задуманное. Во время войны британские власти несколько раз запрещали его экспедицию, но тогда он действовал под другим именем. После войны он вернулся к решению этой проблемы, но уже выбрал себе новое имя — Мартин Бруннер. Альпинисты так его и называли. Он часто благодарил их за снисходительность, проявленную к нему, и пообещал открыть свое настоящее имя и происхождение, как только мир окончательно придет в норму после войны.

— Больше не будет никаких тайн, никаких игр в шпионы. Мы вновь станем законопослушными и будем обдумывать каждый свой шаг. А пока давайте наслаждаться нашим путешествием, — весело говорил он.

Дрожа от холода, американец забрался в спальный мешок, расправил его замерзшие складки. Наверное, он задремал. Его разбудил крик. Ветер почти стих. Полог палатки только мягко колыхался. Он выбрался из спального мешка, расстегнул молнию на входе в палатку и увидел пару сапог.

Над ними обрывки облаков стремительно неслись по звездному небу.

— Мартин? Пасанг, это ты?

Мужчина перевернулся и застонал. Это был Пасанг Пемба. Американцы затащили его под навес. Мужчина едва дышал, его напоили теплой водой с сахаром и стали отогревать. Постепенно тепло начало проникать в его тело. Когда они сняли с его рук перчатки, обнаружили, что пальцы сильно обморожены. Большие пальцы превратились в лед. Он потеряет их, но жить будет.

— Мартин? — спросил американец.

Шерпа покачал головой. Обмороженной рукой провел в воздухе горизонтальную линию.

Где-то наверху, в двух тысячах футах над ними, зашевелился снежный ком. Это был человек. Он не испытывал боли, хотя после падения его нога превратилась в кровавое месиво. Ему было тепло, а его видения были яркими и живыми. Он видел Шринагар и ощущал летний полуденный зной. Город и горы отражались в спокойных водах озера. Маленькая девочка бежала к женщине, выкрикивая ее имя. Райнер повернул голову. Была ночь, на небе сияли звезды. Наконец-то буря стихла. Он с трудом повернул голову. Он был один. Пасанг ушел. Это хорошо. Если повезет, шерпа быстро вернется в лагерь. Он сильный мужчина, и одна ошибка не стоила его жизни. Его голова снова склонилась вперед, покрытый ледяной коркой капюшон надвинулся на лицо. Он не выполнил обещания, на душе стало невыносимо тоскливо, но вскоре он перестал осознавать что-либо. Он снова видел сны. В последний раз его губы шевельнулись, чтобы в тишине произнести одно-единственное слово:

— Нерис.

Глава 18

Меир встретила Рождество в компании Дилана, Джеки и их маленькой дочери. Перед праздниками Меир устроилась работать в книжный магазин и почти все время проводила там.

После Нового года Хэтти уехал со своей новой подругой на Карибы. Через две недели они вернулись загорелые и невероятно счастливые. Меир поняла, что он нашел ту единственную, встречи с которой ждал всю жизнь. Каждый из них заканчивал фразу, начатую другим, они придумывали имена своим будущим домашним питомцам. Меир смотрела на всю эту возню, закатывала глаза и показывала всем своим видом, что ее тошнит от их сюсюканий.