А, может быть, боевой майор Кремер не так уж и не прав? А что? Квартиру — дверь — закрыть, до того закрыть и дверь в ванную. Он высунул голову в прихожку. Приоткрыта ванная дверь, вот что. Да ведь по плану нашему так оно и надо. Чтобы репеллент проникал абсолютно всюду. А закроешь ее — сколько даймондбэков очумевших сюда сбежаться могут?

А ведь нельзя оставлять ни одного. Черту — окончательную — надо подводить сегодня.

Значит, нефиг дергаться, товарищ Добрыня. Поступать надо так, как решено — и как заявлено. Кстати, с былиной неловко получилось, думал он, выйдя в прихожую. Надо будет непременно и былинами заняться. А то вон каждый мент…

Это ты, брат, перебрал. Петр-свет-Андреевич — мент совсем не каждый. Очень даже не каждый. Таких бы ментов, и — эх, не страна была бы, мечта.

Сергей осторожно приоткрыл дверь в подъезд. Высунулся. Покрутил головой. Проверено, мин нет.

Он вышел на лестничную площадку и, спустив предохранитель замка, захлопнул дверь.

И быстрым шагом пошел вниз.

Он шагал через две ступеньки, не переставая поглядывать вверх, вниз и по сторонам. Прокатили третий. Хорошо. Второй. Хорошо. Ящики почтовые. Он чуточку замедлил шаг, а потом резким рывком преодолел расстояние от второго этажа до первого, чтобы ни на секунду не задержаться у ящиков — черт же их знает, что может быть там внутри…

Ну вот. Ну вот и все. Люди. Улыбки. Камуфляжки. И по центру она, Аля. С радостной улыбкой на лице. Аля, которая за один всего день целых две человеческих души воскресила из небытия. Вот такая добрая волшебница. Лотерейный мой билет.

Сергей, выбежав на бетонную площадку перед подъездом, вскинул руки вверх торжественным жестом чемпиона и радостно крикнул:

— Аля!

От резкого удара в спину он дугой выгнулся назад. Боль пронзила все его тело, но даже изогнувшись в судорожном спазме, он умудрился не оторвать глаз от лица любимой. Да, ему почему-то стало страшно больно, но это было не главное, просто он никак не мог понять: почему так изменилось ее лицо, почему рот у нее открыт, а шея напряжена, как будто она кричит? И если она кричит — почему он ее не слышит? Надо подойти поближе, хотя бы на один шаг…

Сергей сделал этот шаг и упал вперед, подмяв под себя правую руку.

Крик Алины и выстрелы Кремера прозвучали одновременно. Кремер летел вперед, стреляя на бегу — и почти все его пули достигали цели. Гремучник, нанесший удар Сергею и отпрянувший назад, сейчас был буквально изрешечен пулями майора. Кремер подбежал к Сергею, схватил его за воротник, приподнял голову над землей и потащил по дорожке, продолжая стрелять в еще дергавшуюся, но уже подыхавшую змею.

Он так и вытащил его на газон, держа левой рукой за ворот камуфляжки, а правой сжимая дымящийся разогретый от стрельбы «глок».

Алина опустилась на колени рядом с Телешовым.

— Сережа…

Больше она не сказала ничего. Выплеснуть свою боль сейчас и здесь она не могла — не потому, что стыдилась всех этих людей, стоявших вокруг, но потому, что вся огромность этой боли еще не обрушилась на нее. Время невыносимой боли еще придет, и она это знала. Но будет это не здесь, не сейчас.

Она просто стояла на коленях рядом с телом Сергея и проводила ладонью по его лицу. Колючая же у тебе щетина, Сережка, подумала она. А ночью я и не заметила. Почему-то не заметила. Да и до того ли нам было, Сережка. Ведь совсем не до того нам было, родной…

Кремер, отдав распоряжения по рации, встречал «скорую» сам. МЧС-ники расступились, пропуская машину.

— Вот, этот самый человек, — майор показал на лежавшего в стороне от проездной дороги Телешова двум выбравшимся из «скорой» санитарам.

— А что с ним случилось? — поинтересовался врач лет тридцати с небольшим.

— Случилась гибель на боевом посту, — глухо произнес Кремер.

— Подождите, — брови врача поползли вверх. — Нас сюда прислали заниматься ранеными, травмами, в общем, теми, кого можно спасти…

Майор надвинулся на врача и сейчас стоял с ним буквально нос к носу.

— Слушай и запоминай, эскулап, — проговорил он хриплым шепотом. — Этого человека никто на труповозке не повезет и в общую кучу ссыпать не будет. Привезешь ты его в морг, и чтобы бирка была, и документы были честь по чести, и чтобы фамилия в бумагах, на бирке и даже на потолке была. Сергей Телешов. Вот так чтобы и было. Ты меня понял?

Врач попятился, потом бросил взгляд на пистолет, который майор по-прежнему держал в руке.

— Повтори, — так же негромко и хрипло приказал Кремер.

— Сергей Телешов, — выговорил врач побелевшими губами.

— Хочешь запомни, хочешь запиши, хочешь татуировку себе на руке сделай. Но когда я его искать приеду, не дай тебе Бог, чтобы хоть в одной запятой путаница произошла.

Майор посмотрел на свой «глок» и сунул его в кобуру.

— Не дай Бог, чтобы хоть в запятой, — устало сказал он. — Хватит с меня безымянных.

«Скорая» отъехала. Кремер проводил ее взглядом и повернулся к Алине. Плохо дело, подумал он. Сухие у нее глаза. Значит, не накрыло еще. Но плохо — оно и хорошо. У этой женщины дел сегодня — невпроворот. Пусть уж лучше потом накроет. А накроет, никуда не денется. Но ты, Аля, нам сегодня нужна. При всем твоем очень тяжелом ранении.

В острие треугольника-квартала, чуть в стороне, раздалась короткая автоматная очередь, после которой прозвучал короткий, секунды в три, шипящий гул. За ним еще один, такой же.

— Огнеметы. Надо туда, Алина, — сказал Кремер.

Она кивнула.

— Тебе в первую очередь. Сейчас там ведь решается, под корень их — или как.

Она снова кивнула и молча двинулась в направлении боя.

Майор подождал, пока она отошла метров на десять, и повернулся к МЧС-никам.

— Откуда тварь вынырнула, кто-нибудь видел?

— Из подвала, — хмуро отозвался стрелок с дробовиком. — Я среагировать не успел, он как раз ее перекрывал. А потом уже…

— Ясно, — сказал Кремер и быстрым шагом двинулся вслед за Алиной.

Рев огнеметных струй смешивался с криком людей. Джафаров лихорадочно пытался держать в уме, сколько комплектов уже было отстреляно и сколько еще осталось в машинах, но потом плюнул. Какой же идиот — мент? МЧС-ник? — начал пальбу из автомата? Дебилы, ведь своих перебьют больше, чем змей. Но автомат заткнулся уже давно. А огнеметы ревут. Только в сполохах огня и видно хоть что-то. Прожектора. Мертвому припарки эти прожектора, даже и все восемь штук. Пятнами повысветили, а чудовищ этих ползет столько, словно сама земля их рожает. Выбираются — и сразу вперед, хотя там, впереди, бухает огонь и корчатся горящие их собратья.