— Что изволили пить вчера, лейтенант Александров?

— Водку, товарищ генерал-майор, — честно признался хоккеист, решив, что хитрить — себе вредить.

— Это по какому же поводу, извольте спросить?

— По поводу успешного окончания первого круга Кубка СССР, — последовал ответ.

— А я думал, что по случаю включения тебя в состав второй сборной. Не боишься пить перед игрой против первой сборной?

— Так до нее еще два дня, — пожал плечами Александров. — Сегодня с ребятами в баньку сгоняем, хорошенько пропаримся и будем, как огурчики.

Генерал имел в виду товарищескую игру первой и вторых сборных, которая была более нужна подопечным Виктора Тихонова, так как сразу после нее они должны были вылететь в Прагу, где им предстояло участвовать в первом турнире на приз газеты «Руде право». Это был дебют Тихонова на международной арене в качестве старшего тренера первой сборной СССР (история с экспериментальной сборной в зачет не шла). Бориса Александрова он в эту команду не включил, но его вызвали во вторую сборную Анатолий Кострюков и Борис Майоров. После игры с командой Тихонова «второй» предстояло сыграть два товарищеских матча с такой же второй сборной Чехословакии. Как узнал Александров, ему предстояло выступать в одной тройке все с тем же Лобаном (Александром Лобановым) и спартаковцем Валерием Брагиным. Первая тренировка должна была состояться завтра.

— Не обидно, что в первую сборную не взяли? — продолжал свой допрос Скурлатов.

— На обиженных воду возят, товарищ генерал-майор, — усмехнулся Александров.

— Забудь про мое звание — я для тебя Леонтий Ильич, — снимая, наконец, с головы фуражку, произнес Скурлатов. — А вот лично мне обидно, что такой талантливый хоккеист как ты остался за бортом нашей главной команды. Первухин или Голиков с Волчковым туда попали, а вот ты нет. Так сказать, рылом не вышел.

— Знаете же про мои отношения с Тихоновым, — напомнил гостю о причине своего непопадания в команду Александров.

— И долго ты это собираешься терпеть?

— А что я могу сделать? — вопросом на вопрос ответил хоккеист.

— Не сидеть сложа руки, — почти прорычал генерал. — Ты знаешь, почему я к тебе пришел? Чтобы ты понял, что у тебя есть друзья среди нашего брата-начальника. Что нам тоже этот Тихонов как кость в горле, и мы тоже спим и видим, когда он уберется из Москвы туда, откуда приехал.

— Судя по всему, долго ждать придется.

— А это зависит от того, как мы себя поведем, Боренька. Если объединимся и будем действовать сообща, тогда, глядишь, и сковырнем этого выскочку.

— Кто объединится? — не понял сути сказанного Александров.

— Мы с тобой в том числе. Мне в команде свои люди нужны, которые помогли бы мне знать ситуацию изнутри.

— Стукачи что ли? — начал наконец догадываться о смысле генеральских слов хоккеист.

— Не стукачи, а помощники, дурень. Ты думаешь, что у Тихонова их нет в команде? Очень даже есть. Вот и мне и моим товарищам нужны такие же люди. Из тех что Тихонова на дух не переваривают, но вынуждены его терпеть до поры до времени.

— Так вам удобнее ветеранов на свою сторону перетащить, а не меня, лейтенантика.

— Среди ветеранов у нас тоже свои люди имеются, — отмахнулся генерал. — А ты среди молодняка мог бы работать. Те же Лобанов и Попов, к примеру, они же к тебе жмутся. А мы, в свою очередь, будем тебя наверх двигать. Ты думаешь, что во вторую сборную тебя просто так взяли? На вот, выкуси! — и генерал сложил из пальцев увесистую «фигу». — Это мы за тебя слово замолвили.

— Спасибо вам, конечно, — поблагодарил гостя Александров, который ни о какой протекции не догадывался.

— Одним спасибо сыт не будешь. Ты лучше скажи, согласен с моим предложением — будешь нашим помощником?

Александров ответил не сразу. Стоя на холодном полу, он то и дело переступал с ноги на ногу, поскольку те успели основательно замерзнуть. Увидев это, гость сделал жест рукой, что означало — иди и надень тапки. Хоккеист сбегал в спальную комнату, где накинул на себя еще и махровый халат. После чего вернулся в гостиную и ответил:

— Вы уж извините, Леонтий Ильич, но стукачом я не буду.

— Хорошо подумал? — насупив брови, спросил генерал.

— Лучше не бывает. Не гожусь я для такого дела — натура не та.

Генерал поднялся со стула и сгреб со стола фуражку. После чего сказал:

— Вот мое последнее слово. Даю тебе еще пару дней на раздумья, а потом пеняй на себя. Деваться тебе некуда: с той стороны тебя поперли, а если еще и с нашей попрут — вылетишь из команды, как пробка из бутылки. Так что подумай хорошенько.

И, надев на голову фуражку, генерал зашагал к выходу.

12 сентября 1977 года, понедельник, площадь Дзержинского, КГБ СССР

Во второй половине дня на стол Эрнеста Спрогиса легло донесение службы наружного наблюдения о том, что генерал-майор Леонтий Скурлатов (а под наблюдение его взяли сразу после того, как стало известно об его интригах против Тихонова) утром побывал с визитом в квартире хоккеиста Бориса Александрова. Пробыл он там около часа, о чем был разговор осталось неизвестным. Прочитав это донесение, Спрогис откинулся на спинку кресла и задумался. «Интересно, зачем это генерал навещал лейтенантика? — спрашивал себя полковник и сам же отвечал. — А что тут гадать? Наверняка речь шла не о столько о хоккее, сколько о ситуации в ЦСКА после прихода туда Тихонова. Известно ведь, что у Александрова с ним отношения не складываются, как и у Скурлатова. Значит, генерал и лейтенант в этом деле союзники. Вот вам и ответ, Эрнест Эдуардович на вопрос, зачем первый приезжал ко второму. Другое дело, с чем он уехал. Несолоно хлебавши или все-таки солоно? Видимо, чтобы узнать это, надо «зарядить» наших людей в ЦСКА, чтобы они понаблюдали за Александровым. Да и городские его похождения надо взять под контроль — послать к нему «Николая Николаевича» (так на чекистском сленге называлось наружное наблюдение). Пусть его немного «попасут», когда он в Москве будет ошиваться, а не на базе в Новогорске».

И Спрогис потянулся к телефонному аппарату, чтобы сделать звонок начальнику 7-го управления, которое занималось «наружкой».

12 сентября 1977 года, понедельник, ресторан Аэровокзала на Ленинградском проспекте

В середине дня Александров, прихватив с собой своего партнера по ЦСКА Александра Лобанова, отправился в Сандуновские бани — попариться. И там, к своей радости, встретил Алексея Шлемова, с которым не виделся уже несколько месяцев. Тот уже помылся и собирался уходить, опаздывая на съемки.

— Где снимаешься-то? — поинтересовался Александров, остановив приятеля в дверях.

— С Алкой Пугачевой в одном фильме, — ответил Шлемов. — Я музыканта ее ансамбля играю — инструменты за ней ношу. Роль не главная, но зато компания хорошая.

— А что — Пугачева уже в кино начала сниматься? — искренне удивился Александров.