разрушение устранило последнее препятствие для немедленного продвижения армии, но в ту ночь ее место частично заняли конные стрелки, которые подъехали к британским позициям, расстреляли часовых, вступили в бой с аванпостами и держали весь лагерь в состоянии постоянной тревоги. Утром сэр Эдвард Пакенхэм привел свою армию в движение и пошел на Новый Орлеан. Пройдя почти три мили, он неожиданно, к своему большому удивлению, наткнулся на американскую армию. Люди Джексона работали, как бобры, и его брустверы уже защищали более трех тысяч бойцов[158] и полдюжины орудий, кроме того, на фланге в реке на якоре стояла «Луизиана». Едва показались авангарды британских колонн, как они были отброшены огнем американских батарей, затем были подтянуты полевые орудия, мортиры и ракеты и завязалась жесткая артиллерийская дуэль. Разношерстная команда «Луизианы» обращалась со своими длинноствольными корабельными орудиями с особым эффектом. Британские ракеты оказались малоэффективными, и после ожесточенного боя, в котором у них были сорваны два полевых орудия и легкая мортира[159], британские артиллеристы отступили к пехоте. Затем Пакенхэм увел всю свою армию из-под пушечных выстрелов и разбил лагерь напротив укрепленных позиций американцев. В течение следующих трех дней британские батальоны спокойно стояли перед своим противником, как волки, которые нагнали серого кабана, и прятались вне досягаемости его клыков, ожидая возможности приблизиться.

Пакенхэм, испытав однажды силу позиции Джексона, решил разрушить его работы и заставить замолчать его орудия с помощью обычного обстрела. С кораблей были подняты тяжелые пушки, а на берегу установлена батарея, чтобы держать в узде «Луизиану». Затем, в ночь на последний день года, вперед были отправлены сильные группы рабочих, которые, прикрытые тьмой, быстро набросали крепкие земляные укрепления и установили в них 14 тяжелых орудий[160] для противостояния 13[161] установленных в линиях Джексона, расположенных всего в 300 ярдах.

Новогодний день выдался очень туманным. Как только дымка рассеялась, британские артиллеристы открыли отменный шквальный огонь ядрами, сопровождаемый облаком ракет и мортирных снарядов. Американцы были застигнуты врасплох, но тут же открыли ответный огонь с такой же яростью и большим мастерством. Управляли их орудиями превосходно, некоторыми – хладнокровные новоанглийские моряки, недавно вошедшие в команду «Каролины», другими – свирепые креолы-каперы Лафита, а третьими – обученные артиллеристы регулярной армии. Все они были опытными бойцами, которые в свое время немало повоевали и не должны были быть сбиты с толку никаким нападением, каким бы неожиданным оно ни было. Британские артиллеристы наводили свои орудия как одержимые и стреляли быстро и мощно, их противники были медленнее, но отвечали им точнее[162]. Тюки хлопка, использованные в американских амбразурах, загорелись и взорвали два пороховых зарядных ящика, в то время как сахарные бочки, из которых частично состояли британские батареи, были быстро разбиты и разбросаны во всех направлениях. Хотя британские чемпионы сражались с неослабевающим мужеством и неутомимой энергией, и хотя они давно разбирались в войне, все же им, казалось, не хватало здравого смысла, чтобы увидеть и исправить свои ошибки, и большая часть их выстрелов уходила слишком высоко[163]. С другой стороны, старые морские волки и обученные регулярные войска, которые выступали против них на поле боя, не только с самого начала хорошо и искусно сражались своими орудиями, но на протяжении всего боя хладнокровно исправляли свои ошибки и прикладывали все усилия, чтобы достичь цели. Тем не менее, бой был напряженным и упорным. Два американских орудия были выведены из строя, а 34 солдата были убиты или ранены. Но британские пушки одну за другой заставили замолчать или сбили с позиции, и к полудню все их артиллеристы были отброшены, потеряв 78 человек.

Сама «Луизиана» в этом бою участия не принимала. Паттерсон ранее установил несколько своих орудий на противоположном берегу реки, разместив их в небольшом редуте. Чтобы этому противостоять, англичане также создали некоторые сооружения и разместили в них тяжелые орудия, и весь новогодний день через реку между двумя батареями у уреза воды велась оживленная перестрелка, но с очень небольшим ущербом для обеих сторон.

Неделю после этой неудачи армия оккупантов стояла неподвижно лицом к американцам. Утром и вечером дерзкий, раскатистый бой английских барабанов разносился по сумрачным кипарисовым болотам туда, где за бревенчатыми брустверами лежали мрачные стрелки Теннесси, и днем, и ночью тишину время от времени нарушал угрюмый грохот огромных орудий, которые, по приказу Джексона, вели нескончаемый огонь по осаждающему лагерю его врагов. Утомленные британцы не могли даже спокойно спать, в темное время суток аванпосты вели изнурительную партизанскую войну с обитателями лесной глуши, которые расстреливали часовых, атаковали пикеты и не давали никому из тех, кто стоял на страже, ни минуты безопасности или покоя.

Но Пакенхэм все это время неуклонно готовился к своему последнему и величайшему удару. Он решил предпринять атаку, как только подойдет ожидаемое подкрепление, и, учитывая прошлый опыт столкновений с противниками с куда более значительной военной репутацией, чем стоявшие сейчас перед ним, это решение не было опрометчивым. Он видел, как величайшие из наполеоновских маршалов, каждый по очереди, раз за разом терпели поражение и были обращены в стремительное бегство через Пиренеи герцогом Веллингтоном, теперь в его подчинении был цвет войск, одержавших эти победы, можно ли было предположить на мгновение, что такие солдаты[164], которые в дюжине сражений победили армии и захватили форты могущественного французского императора, отшатнутся, в конце концов, от глинобитной стены, охраняемой грубыми обитателями лесной глуши? То, что при таком нападении будут человеческие жертвы, было несомненно, но разве гибель пугала людей, видевших ужасную бойню, через которую штурмовики шли к победе при Сьюдад-Родриго, Бадахосе и Сан-Себастьяне? В битве при Тулузе английская армия, частью которой тогда были войска Пакенхэма, оттеснила Сульта с более сильной позиции, чем та, которую теперь можно было атаковать, хотя он удерживал ее с опытной пехотой. Несомненно, лихой генерал, нанесший решающий удар на поле брани Саламанки[165], который принимал участие в разгроме самых способных генералов и самых стойких солдат континентальной Европы, не был человеком, которого пугает пестрое скопище добровольцев, ополченцев и необученных регулярных войск во главе с седеющим старым бойцом из лесной глуши, чье имя никогда не слышали за пределами его собственных болот, да и там только как свирепого истребителя каких-то едва ли более свирепых индейских племен. Более того, Пакенхэм планировал фланговую атаку. По его приказу был прорыт канал от истока залива, по которому прошли британцы, через равнину к Миссисипи. Это должно было позволить пройти ряду корабельных шлюпок, на которых одну дивизию надлежало переправить на противоположный берег реки, где