— А Марка туда не берут, — врезалась в разговор Роксана. — Его даже самые буйные боятся и сразу писаться начинают.

Азар медведем поднялся, подхватил Роксану вместе со стулом и, под радостный визг, подкинул её под самый потолок. Потом тролль то же самое проделал с Селеной, восстановив тем самым нейтралитет между фехтующими остроумием девушками.

Беседа плавно перетекла к нейтральным темам. А меня начала точить одна навязчивая мысль, занозой сидевшая в мозгу всё это время. Теперь, когда переживания остались позади, заноза сформировалась в конкретный вопрос: а что произойдет, если Скорпио попробует вызвать своего Чернобога с помощью поддельного кристалла? Что будет, когда Разгневанный бог, привлеченный многочисленными жертвами, начнет ломиться из потустороннего мира в наше измерение в дверь, ключа от которой в решающий момент под рукой не окажется? Только один человек способен дать мне ответы на эти назойливые вопросы. Но, памятуя о строгости Анны Карловны, я не стал даже пытаться связаться с Мажеровским до рассвета. Ничего, утром съездим в клинику и настойчиво потребуем немедленной выписки бывшего мага. Там ему уже все равно помочь ничем не смогут, зато он сам может оказать нам здесь неоценимую помощь.

Селена пересела ко мне поближе, не обращая внимания на нахмурившуюся Роксану, и зашептала мне на ухо:

— Ворог хочет опять засесть в пещере наверху. Считает, что там его искать будут в последнюю очередь. Винтовка у него при себе, управляется он с ней, будь здоров, так что, если что – свисти.

Хорошая новость. Всегда приятно знать, что с тыла ты прикрыт.

— Это о чем вы там шепчетесь? — возмутилась Роксана, опалив нас грозным взглядом. — Меня не было всего ничего, а эта рыбохвостая уже клинья подбивает?

Но я с ходу отмел подозрения.

— У нас разговор сугубо деловой, никаких амуров, ревнивица ты моя. И вообще, всем пора спать. В последнее время такая лавина дел навалилась, что я, если честно, уже и забыл, как нормальная кровать выглядит.

— А мне вообще пришлось довольствоваться пучком гнилой соломы, — пожаловалась Роксана. — Да еще и руки связали, все боялись, что я колдовать начну. Счаз! Для этого раздеться нужно, а они бы подглядывать стали, я знаю!

Я с улыбкой посмотрел на Роксану. Такие мелочи, как необходимость обнажиться перед стаей оборотней, никогда бы не остановили её пылкую натуру. Но на камеру, в которую её заключили, было наложена такая прорва черных заклинаний, замешанных на крови, что никакая Белая магия Роксане помочь не смогла бы. Любая же другая магия, пусть даже не Черная, а хотя бы Серая, могла бы повредить ребенку. Бедная Роксана испытывала жуткие муки, находясь во власти этих страшных заклинаний, но ни одной жалобы я от неё так и не услышал.

«Не дай бог…, — подумал я, — …маменька Роксаны узнает, какой опасности я подверг её доченьку. Чернобог по сравнению с её гневом будет так, тьфу и растереть».

Скорпио остановился у внушительной двери, обитой железом. Загремела связка ключей, висевшая на поясе, маг отцепил от неё самый большой ключ, медный, чуть тронутый зеленью. Как же давно он им не пользовался! Старик дрожащей рукой вставил ключ в скважину, ключ послушно провернулся, и тяжелая дубовая дверь беззвучно отворилась, пропуская хозяина в небольшую темную комнату. Чернокнижник прищелкнул пальцами, свечи, торчащие в настенном подсвечнике, лишенном украшений, вспыхнули, раздвигая мрак. Трепещущие огоньки высветили кресло, повернутое к стене и небольшой столик, на котором стоял глиняный кувшин и хрустальный бокал, на гранях которого заиграли искры.

Чернокнижник расположился в кресле, так, что его взгляд уперся в глухую стену, не глядя, протянул руку к кувшину и темно-красное вино зажурчало, наполняя бокал. Смакуя, пригубил вино и отставил бокал. На скрюченных пальцах сверкнул перстень с огромным драгоценным камнем, маг крутанул камень, и сноп искр полоснул по стене. Стена без остатка впитала искры и словно растворилась, став абсолютно прозрачной. Этот фокус позволил чернокнижник тайно наблюдать за жильцом соседней комнаты, не подозревающим о соглядатае.

Вторую неделю в этой комнате, в обстановке пошлой роскоши, живет молодой парень, купленный на восточном базаре. За новым рабом чернокнижника великолепно ухаживают, его тело умащивают благовониями и драгоценными маслами, еду ему доставляют прямо со стола самого хозяина. По ночам постель молодого раба согревают прекрасные девушки, обучаемые искусству доставлять удовольствие мужчине чуть ли ни с колыбели.

Такие девушки стоят целое состояние, и, тем не менее, маг спокойно отдает их на потеху загадочному рабу. Среди слуг чернокнижника таинственный раб сразу оброс легендами, никто не мог понять, почему хозяин зловещего замка столь явно к нему благоволит. Особых талантов у раба никто не заметил, его умственные способности тоже далеки от совершенства. Единственное достоинство раба – это смазливая физиономия и совершенная фигура. Всплывали разные версии, от незаконнорожденного сына, внезапно обнаруженного магом, до однополой любви, сразившей чернокнижника на старости лет, но ни одна из версий так и не нашла подтверждения.

Скорпио лишь криво усмехался, выслушивая от доносчиков эти глупости. «Посмотрим, как вы запоете, когда этот раб станет в одночасье вашим полноправным хозяином», — думал чернокнижник, любуясь приобретением. Все бумаги, узаконивающие эту метаморфозу, уже лежат в тайнике и вступят в силу после ближайшего полнолуния.

Маг подался вперед и с жадностью уставился на молодое тело могучего раба, развалившего на шикарной постели. Раб задумчиво смотрел в окно, расчерченное на квадраты решеткой, и лениво уплетал экзотические фрукты. Сок хурмы побежал по подбородку, раб машинально вытерся рукавом шелковой рубахи. Скорпио хмыкнул, но взгляд не отвел.

Сейчас начнется самое интересное.

Раб услышал звук отодвигающего засова и с интересом уставился на небольшую дверцу, открывшуюся в стене. Чернокнижник проследил за его взглядом и увидел полуобнаженную девушку, вздрогнувшую, когда дверь за её спиной сразу же захлопнулась. Маг с удовольствием стал разглядывать гостью странного раба. Хороша. Пышная грудь прикрыта полупрозрачным лифом, расшитым золотом и жемчугом, округлые бедра обернуты кисейным платком, завязанным узлом на боку. Длинные волосы цвета вороного крыла собраны в высокую прическу, перевитую жемчугом, смуглое тело таинственно мерцает, натертое благовониями и розовым маслом.

Опасаясь за своего любимца, чернокнижник каждый раз присылал ему новую девушку. Так решается сразу несколько проблем: раб не успевает ни к одной из них проникнуться нежным чувством, а значит, не сможет ни одной из них довериться настолько, чтобы уговорить помочь ему с побегом. Да и любовная лихорадка очень плохо сказывается на физическом состоянии: пропадает аппетит, глаза горят, тело худеет. Чтобы это предотвратить, пришлось идти на лишние затраты, но они стоят того: ничто не должно тревожить драгоценного раба.

Между тем девушка приступила к выполнению своей задачи. Черные глаза обратили томный взор на юношу, который с жадным интересом разглядывал новую игрушку. Девушка начала медленно танцевать, руки, словно выточенные из сандалового дерева, плавно изгибаясь, поднялись над головой, отчего дерзкая грудь маняще уставилась на раба вспухшими сосками, выпирающими сквозь прозрачную ткань. Упругие бедра начали покачиваться в такт неслышной музыке, отчего махонький колокольчик, висящий на колечке, продетом в пупок, мелодично зазвенел. Босые ноги, мелко переступая, понесли девушку вокруг ложа, но, когда юноша вскочил и попытался ухватить красавицу, она с легким смешком отпрянула и продолжила танец, кружась по комнате и постепенно раздеваясь. Лиф, поддаваясь ловким пальчикам, освободил из тесного плена грудь и пал к ногам юноши, следом упал платок, открывая манящее естество девушки. Раб взревел разъяренным быком и бросился к шалунье, прикрытой лишь тихо звенящим колокольчиком. Срывая с себя одежду, раб повалил девушку на постель и грубо овладел ею, вызвав болезненный стон. Красивое лицо девушки исказила гримаса боли, и Скорпио с чувством глубокого удовлетворения увидел слезы, невольно выступившие на глазах девушки.