Там должно было лежать два тела. Мужское и женское, завернутые в расшитый золотом и черным серебром погребальный саван, украшенный драгоценными камнями и бессмертными цветами. Но вместо этого перед посетителями оказалось смрадное черное месиво, от которого желудок Сэл взбунтовался, и она выскочила наружу, прощаясь с обедом, а потом и с завтраком, – настолько непередаваемо гнилостным ощущалось это амбре.

Ник застыл на месте, вглядываясь в черное полотно, покрытое маслянистой пленкой. А потом, закатав рукава рубашки, погрузил руки внутрь, и когда вернувшаяся Селеста увидела это, то опрометью бросилась наверх по лестнице к свежему воздуху. Такое прелестная кэрра вытерпеть не смогла.

Король, преодолевая отвращение, ощупывал дно, пока не наткнулся на твердый продолговатый предмет. Вытащив его наружу, он понял, что это плечевая кость, и судя по размеру, женская. Следующей находкой оказался череп матери. Ник замер, растерявшись и забыв, зачем полез в гроб. Явно не ради осквернения могилы родителей.

Стряхнув сомнения и уже догадываясь, что там на дне, Ник пустил нориус в виде импровизированного сита и вытащил наружу останки матери и погребальные драгоценности. Скелет отца закономерно отсутствовал. Ибо как еще заговорщики могли сотворить Черную пьетту, как не из его тела?.. Король мог поручиться, что и могила деда была осквернена.

Но чтобы сделать то, что они сделали, им нужен знающий человек. Тот, кто мог проникнуть в это место, – ведь даже Селеста сюда попала только потому, что Ник держал ее за руку, когда вел внутрь. Спрашивается, как удалось неизвестному сотворить свое преступление?

Выйдя на поверхность, король не стал делиться своими мыслями с потрясенной Селестой. Наоборот, он взял с нее клятву, что она никому не скажет об увиденном. Стянув рубашку и оставшись в пиджаке, Никлос насухо вытер руки, и они отправились обратно во дворец.

Им еще многое предстояло обсудить. Особенно теперь, когда оба понимали, что их отношения уже никогда не вернутся в прежнее русло. И с какой бы печалью и надеждой король ни смотрел на Селесту, она не смотрела в ответ.

* * *

Здесь очень тихо. Сверху капает вода, собираясь в небольшие лужи. От стен веет холодом, а под потолком расползается цветистая плесень, слизью покрывая каменные выступы. Ползают мокрицы и больно кусающиеся блестящие жуки. В темноте слышно, как они перебирают крошечными лапками, рискуя сорваться с поверхности и упасть на голову изможденной пленницы. Девушка не может найти себе места, ходит из угла в угол, звеня цепями, сковавшими ее тонкие ножки.

Ей смертельно хочется пить, но вода здесь – мертвая. Глухая к ее мольбам. И пить – не напиться. А жажда мучает, и она терпит. Верит, что попадет еще в морскую воду, ощутит связь со своей огромной семьей, и все наладится. Так будет. Эта вера удерживала от падения.

Русалка возвращается в пресную воду, погружается на дно, с отвращением поглядывая на человеческие ноги – кандалы мешали трансформации, так что приходилось оставаться в обличье человека. И это она перетерпит. Под водой, где изменения происходят тысячелетиями, терпение – главная добродетель.

В темнице Лакраш, на подземном уровне, среди ледяных камней, пронзительно громких сквозняков, где температура воздуха не поднимается выше десяти градусов, где нет ни мышей, ни крыс, только мерзкие насекомые, обнаженная, остриженная, низведенная до человеческого обличья принцесса подводного королевства Сэлавелия чувствовала себя комфортно.

Она была сильнее изнеженных наземных принцесс. И если король хотел ее унизить, то крупно просчитался. Сэла знала, чем рисковала, но страх, который остался в глубине морей и океанов, куда страшнее темницы, охраняемой драконами. Она попыталась бы вновь.

Тихая какофония подземных звуков расширилась, к ней присоединились крадущиеся шаги неизвестного, но маленького существа. Принцесса поднялась на поверхность своего миниатюрного бассейна, поставила локти на край и уставилась на входную дверь. Через мгновение комнату, погруженную во тьму, осветил голубоватый огонек в руках сумрачной красавицы.

– Верховная, – прошипела Сэла, заметив ухмылку на лице миниатюрной шелки.

– Сюрприз! – мягко воскликнула та, заползая в камеру, и замерла в тени. – Думали, что прикончили меня? То, что мертво, умереть не может. Тебе ли этого не знать.

Сэлавелия в ответ лишь хмыкнула, продолжая с тихой злобой глядеть на шелки. Та облизнула зубы, демонстрируя безупречный акулий ряд клыков, и наклонила голову, желая еще сильнее разозлить русалку своим сверхъестественным видом. Живая утопленница! Мерзость подводного мира.

– Чего пришла?

– Сказать, что вы были правы, когда обвиняли нас в убийствах этих несчастных дельфинов, морских котиков, тюленей, пингвинов… хм, всех и не упомнишь, – с наслаждением перечислила Флакса, подходя ближе к разъяренной принцессе. – Мы усеяли морское дно трупами, и нам это сошло с рук. Правда, мы классно все провернули?

– Как? – каркающим от напряжения голосом спросила Сэла.

Флакса приблизилась к пленнице вплотную, так что принцесса могла разглядеть мелкую рябь на лице шелки. Серые следы порезов, нанесенных еще при жизни. Кто-то искромсал тело девушки, но смерть все скрыла, оставив глухую, как неутолимая жажда, ненависть ко всему живому.

– Лазейка найдется всегда, главное, правильно попросить, – туманно и нараспев ответила незваная гостья. – Но, впрочем, это уже неважно, не так ли? Мы обе знаем, что творится на океанском дне. Что вновь просыпается, своей жаждой захватывая и порабощая морские города… Перед его зовом нельзя устоять. Я знаю, ты уже готова раскрыть карты Никлосу, но мы не можем этого допустить.

И тогда до Сэлы дошло.

– О, святая Клэрия, неужели вы… нет, это невозможно! Они мертвы! Навсегда мертвы! – заговорила она, отходя вглубь бассейна. Ее голос зазвучал громче, она захотела быть услышанной. Русалка звала охрану, осознав, что не ради беседы пришла шелки.

– Везде есть лазейки, Сэла, – назидательно повторила утопленница, соскальзывая в воду. – Прости, но наш друг очень просил остановить тебя. Милый король должен оставаться в неведении. Так будет лучше, когда он будет готов. Ну… ты понимаешь? Очаровательная Селеста поселила в его сердце зерна голода и желания. А предатели разожгли паранойю и гнев. Прекрасный коктейль, – как ни в чем не бывало продолжала она, когда принцесса уперлась в противоположную стенку, выставив перед собой скованные цепью руки. Ее магию на глазах короля заблокировал Томар Бай – чтобы не сбежала, не связалась со своими.

– И когда придет время – он сделает то, что предначертано. А мы поможем, – с маниакальным блеском в глазах прошептала Флакса. За ее спиной показались еще две шелки, словно вышедшие из ее тени. Молчаливые монстры с острыми когтями и жадными ухмылками. – Прости, русалочка, но тебе придется замолчать, чтобы не ляпнуть лишнего… Знай, твоя смерть пойдет на пользу всему