Утро Великой Субботы, 11 апреля, было холодным и пасмурным. Такое постоянно случается в Петербурге: казалось бы, уже наступило тепло, и боязливое солнце все чаще выглядывает из-за туч, по мере сил согревая промозглый, нахмуренный город, но нет — снова серая хмарь, холод, тоска и ледяной дождь пополам с мокрым снегом. Будто бы ночью, в лабиринтах трущоб и мрачных, сырых подземелий происходит нечто противное самой сути природы, и нарушается естественный ход времен года, останавливается и со скрежетом вертится вспять механизм мироздания.

Весь день я провел дома. Под вечер набрал номер борделя «Фифа» с того же телефона, что звонил в первый раз. Ждать ответа пришлось так долго, что я успел испугаться: закрылись? Сменили номер? А может, сделали выходной ради грядущего праздника Пасхи?

— Здравствуйте, рады Вас слышать! — приятный женский голос, немного запыхавшийся. Вероятно, администратор просто отходила ненадолго куда-то.

Я поинтересовался, работает ли сегодня Дарина.

— Да, конечно, Дариночка на месте, — промурлыкала женщина. — Вы сейчас хотите приехать?

— Нет, позже, около одиннадцати.

— Хорошо, я записала. На часик, на два?

— Вообще-то, нет, — я замялся. — Видите ли, прошлый раз мне Дарина сказала, что такое возможно…Словом, я бы хотел взять на двенадцать часов. С выездом.

Пауза.

— Вы были уже у нас да? — уточнила администратор. Настороженно, или мне показалось?

— Да, конечно, у Дарины, и она сказала, что можно так…

— Хорошо, — согласилась женщина. — Тогда Вы к нам приходите к одиннадцати, я Дариночку предупрежу, от нас и поедете.

Я согласился и положил трубку. Конечно, было бы гораздо лучше встретить Белладонну на улице во избежание возможной встречи с администратором, но это могло вызвать ненужные подозрения. Ей самой я звонить не стал: личный номер понадобился бы на случай, если в нужный день ее не будет в салоне.

В десять вечера я вышел из дома. Город застыл, окутанный погребальными пеленами промозглой мглы. Воздух был сырым и холодным, будто в подземной пещере. Я подогнал машину поближе к парадной и стал неторопливо загружать багажник, очередной раз порадовавшись его размерам: длинный, толстый тюк с палаткой, четыре стальных прута, ящик с инструментами, топорик, мангал и шампуры, ружье. Подумал, что неплохо бы добавить пару бутылок водки, и тогда при возможном досмотре любому станет понятно — одинокий, немолодой мужчина выехал с палаткой, ружьем и мангалом отдохнуть от праведных трудов на природе. Конечно, связанная проститутка в багажнике будет несколько портить картину, но и это можно объяснить: в конце концов, у каждого свое представление необходимом.

Шучу, разумеется. Единственное, чего я боялся больше, чем случайных свидетелей, это обыска автомобиля сотрудниками полиции. Как показало весьма недалекое будущее, полностью разрушить мой план могли не только они.

«Волгу» я оставил в переулке: учитывая плитку, новые рамы в окнах квартир и автомобили, припаркованные у подъезда, в котором располагался бордель, во дворе наверняка были камеры наблюдения. Так что вошел я пешком и увидел, что к стоящим там недешевым машинам добавился мотоцикл: хищный, спортивный, с черно-красными бугристыми мышцами корпуса — как конь для наездника из преисподней, проводивший меня подозрительным взглядом прищуренных фар.

Белладонна — Дарина была уже одета и пребывала в превосходном расположении духа. Еще бы: выезд на двенадцать часов с беспроблемным, интеллигентным клиентом, которому даже секса не надо.

— Привет, а я тебя ждала, все думала, когда позвонишь!

Дарина разулыбалась мне улыбкой карусельной лошадки. Я криво ухмыльнулся в ответ и вытащил деньги. Сумма равнялась моей месячной зарплате на факультете. Затратное это дело, охота на ведьм.

Белладонна подхватила купюры и порхнула по коридору на кухню, где, видимо, располагался офис этого заведения. Я ждал у дверей, на всякий случай опустив голову и надвинув на лицо поля шляпы. Рядом стояли две пары мужской обуви. Из-за дверей одной из закрытых комнат доносились ритмичные наигранные стоны и характерный звук от шлепающихся друг о друга голых тел.

Дарина вернулась через пару минут. Застегнула короткую кожаную куртку, взяла меня под руку, и мы вместе спустились во двор.

— Машина, к сожалению, не представительского класса, — извинился я, покосившись на черно-красный спортивный байк.

— Ничего! — весело махнула ладошкой Дарина. — Главное, это компания хорошая, верно ведь?

Когда-то я это уже слышал.

Сначала я хотел сказать, что мы едем ко мне на дачу, и ударить шокером прямо на трассе. Но потом отмел эту мысль: везти Белладонну в салоне, пусть даже и оглушенную, было слишком опасно, а останавливаться на шоссе и затаскивать тело в багажник — немыслимо. В итоге я присмотрел гаражи неподалеку от выезда загород по маршруту нашего следования. Ночью с субботы на воскресенье там вряд ли чересчур оживленно.

Шокер ждал своего мгновения, притаившись в кармане.

Мы сели и поехали по улицам, погружавшимся в ночь. Белладонна начала говорить, едва пристегнула ремень: то ли действительно полагала, что мне интересно, то ли отрабатывала гонорар, а скорее всего, ей просто свойственно было трепаться без умолку. Предметом сегодняшних монологов стала ее профессиональная деятельность. Я молчал, иногда забывая поддакивать, и слушал, как она умудряется временами даже вступать сама с собой в диалог, полемизировать и смеяться над собственными шутками.

— Мне многие говорят, что у меня талант к общению. Вот даже наша хозяйка: она меня посылает встречать девочек, которые из других городов приезжают работать, потому что я улыбнусь, расскажу, объясню, что у нас хорошо, что ничего страшного нет…

— Я вообще читать люблю или музыку слушать. Вот остальные девочки, они обычно всякие шоу смотрят по телевизору, когда работы нет, а я наушники вставлю, чтобы не отвлекаться, и книжку читаю…

— Нет, ну а что такого-то? Мужчины ко мне приходят, рассказывают о работе, о семье, я их слушаю, даю советы. Кто виноват, что их жены с ними ни поговорить не могут, ни удовлетворить?

— Такой случай смешной был: пришел клиент на анальный секс, так я столько туда воды налила, пока готовилась, что потом иду по коридору, чай несу, а сама чувствую, что вот прямо сейчас вода из меня польется, и не остановить! Еле добежала до уборной, вот это было бы фиаско!

Тем временем, я заметил, что город неуловимо менялся. Он становился как будто просторнее, выше, светлее. Дождь и снег перестали; ночь из серой превратилась в прозрачную, серебряно-синюю. Улицы и проспекты раздались вширь и вперед, будто кто-то бережно разворачивал допрежде скомканный мир. Даже угрюмые дома приосанились, стали выше, смотрели бодрее, и походили уже не на упырей и зловещих покойников, что было делом обычным, а на почтенных, преклонного возраста граждан, что вот-вот сойдут со своих мест и, прихватив с собой уличные фонари, чинно отправятся на праздник…