все это — месть Матери Земли за разрушение поселения, которое находилось под ее защитой.

Единственными, кто оказался полностью удовлетворен исходом войны, были солдаты: пару месяцев провели в переходах, ежедневно получая при этом пиво и кормежку получше, чем некоторые из них могли себе позволить, избежали сражения, и теперь возвращаются домой с отяжелевшими от серебра карманами. Конечно, какая-то часть погибла в пьяных драках, а кого-то унесла болезнь, но это случается повсеместно, а потому на подобные смерти никто и внимания не обращает.

Келл и Инмори задержались в крепости Пик еще на три дня, чтобы проконтролировать исполнение приказов, и после отправились в Эргримм самой короткой дорогой. Горы тонули в тумане, их полускрытые очертания казались иногда не вполне реальными. Сложно было поверить, что эти каменные гребни, похожие на шипы огромного змея, по воле природы делящие континент надвое, разделят и народы. Что ждет переселенцев на этой стороне Высоких гор? Годы презрения, годы недоверия. Что бы ни обещали правители, к ним всегда будут относиться по-другому, словно они не имеют права находиться по южную сторону гор.

Мрачные мысли о том будущем, что ждет северян на новой земле, постоянно одолевали Келла. Да, наверно, такая жизнь будет лучше голодной смерти на замерзающей земле, но почему-то не покидало ощущение, что с народом Севера обошлись несправедливо. Особенно с их правителями. Отрубленные головы с пустыми взглядами и спутанными волосами теперь преследовали его в кошмарах. Столько раз он убивал людей, и обычно убитые не являлись ему во снах. Все потому, что черные всадники, или разбойники, или те рекруты, напавшие на ферму, — все они заслужили смерти. Потому что Келл своими глазами видел непростительные поступки тех людей. А заслужили ли смерти северные правители, их дети? Одни виноваты были только в том, что желали лучшей жизни для своих людей, другим же просто не повезло родиться в монаршей семье.

Однажды вечером, когда они вместе с Инмори сидели у костра и практиковали умение контролировать духовную энергию, Келл решился заговорить на эту тему.

— Почему ты приказала убить правителей? Ведь можно было все решить миром.

— Я и так решила все миром, если ты не заметил.

— Да, сражения не было, и это, безусловно, лучший исход войны, но ведь ты могла как-нибудь воздействовать на северных королей, чтобы те не шли в наступление, и на южных, чтобы приняли их.

Келл подобрал палку и принялся тыкать в угли. Он не был зол на Бессмертную за принятое ею решение, но просто хотел понять, почему она не поступила по-другому.

— Воздействовать значит лишить права выбора. Я стараюсь не применять подавление воли, но если применяю, обхожусь всего несколькими секундами. А внушить человеку свою волю навсегда, это все равно что сделать из него живого мертвеца. Это против моих правил.

— Ну, Коалиция все равно поступила по-твоему.

— У них у всех есть выбор. Южные правители бы не так охотно приняли переселенцев, если бы у них остались старые короли и те, кто в будущем мог бы занять их место.

— Дети ведь не принимали во всем этом участия. Клянусь, я видел в той куче голову грудного младенца! Не думаю, что он в будущем захотел бы мстить за родителей, которых даже не помнит.

— Ты думаешь, что я поступила жестоко. — Женщина произнесла это не как вопрос, а как факт, и была права: для Келла убийство младенцев было жестокостью, но порой одно и то же действие воспринимается по-разному в разных обстоятельствах. — Тебе жалко детей, потому что они маленькие и еще не успели натворить ничего такого, за что их можно убить. Но в моих глазах люди одинаковы. Они все одинаково достойны жизни, как одинаково достойны и волки, и овцы. И потому я приказала убить только тех, чья смерть была выгодна и необходима. Что значат несколько жизней по сравнению с жизнями сотен тысяч людей?

Келл несколько секунд хмуро глядел на искры от костра, растворяющиеся в темноте. Из двух зол выбирают меньшее, а Инмори умела выбирать как никто другой. Она видела ситуацию, не искаженную призмой человеческих чувств. Со вздохом пришлось признать:

— Наверно, ты права. Я понимаю, что иногда бывает необходимость. Но если все люди одинаково заслуживают жизни, почему ты позволила мне убить монахов и потом еще тех, других?

— Потому что твоя духовная энергия раскрывается под воздействием сильных чувств. Важно, чтобы она раскрылась полностью.

— Важнее, чем жизни других людей?

— Одно действие влечет за собой определенные последствия, затем происходит другое действие, невозможное без предыдущего. Смерть тех людей была необходима, чтобы твоя сила возросла, потому что в будущем она поможет спасти гораздо больше, чем ты мог бы убить за свою жизнь.

— Как это? Я ничего не понимаю.

— Твоя энергия почти полностью раскрылась. — Женщина глядела в центр его груди, и казалось, ее взгляд прожигает кожу. — Еще один… хороший пинок заставит твою энергию полностью пробудиться.

— И что тогда будет?

Бессмертная пожала плечами.

— Посмотрим.

Через неделю пути они добрались до Горной Твердыни. Была уже глубокая ночь, и пробираться по узкой тропе над пропастью пришлось с еще большей осторожностью. Келл заранее отыскал палку и поджег ее конец, чтобы хоть немного осветить дорогу. В какой-то мере темнота помогла ему справиться с боязнью высоты: по бокам тропы скалы погрузились во мрак, словно в темные воды озера, и не было видно острых камней и ручейка на дне ущелья. Однако прогулка все равно не доставила удовольствия. Казалось бы, пора привыкнуть к этому ощущению, но перед каждым шагом он как в первый раз боролся с оцепенением.

Инмори не стала дожидаться его на той стороне тропы. Ворота напоминали распахнутую пасть затаившегося чудовища. Они захлопнулись за его спиной, как если бы действительно были пастью, и Келл невольно вздрогнул и обернулся. Слабого огонька на кончике палки было недостаточно, чтобы осветить весь внутренний двор. Эхо собственных шагов казалось неестественным, каждый шорох мог напугать до полусмерти в такой густой безлунной ночи. Келл почти на ощупь завел лошадь в стойло с мыслями о том, что мертвые слуги сами позаботятся о животном.

Круглый зал все также освещали сотни свечей. Из прохода в столовую тянуло аппетитными ароматами печеных яблок, тыквы и жареного мяса. Желудок Келла заурчал в ожидании скорого ужина. В столовой его встретили радостными приветствиями Берт и Нова. Жизнь в замке явно пошла им на пользу: с лиц пропали следы утомительной дороги, впалые щеки друзей немного округлились, пропали круги под глазами. Живот Новы заметно вырос, его уже не скрывали