нему в отдаленной степени. Оживление торговли с заморскими странами носило теперь весьма скромные размеры. Импорт товаров был в высшей степени ограниченным, равно как и вывоз сельскохозяйственных продуктов Боспора теперь уже велся далеко не в тех масштабах, как прежде. Хозяйственная жизнь Боспора приобрела более замкнутый характер, будучи слабо связанной с внешними рынками сбыта, расположенными вне северного Причерноморья. Обмен становился более местным, поскольку он протекал теперь преимущественно между городами Боспора и его же сельскохозяйственной периферией. Ремесленники, сосредоточившиеся в больших боспорских городах, изготавливали в это время хозяйственную и простую обиходную посуду, металлические изделия, предметы украшения и т. п. для сбыта населению боспорских земель, почти переставшему получать импортные товары. Продукты животноводства, сельского хозяйства, рыбного промысла шли преимущественно на удовлетворение местных потребностей.

Извне на Боспор в некотором количестве привозились стеклянные изделия, возможно также импортировалось немного керамической посуды.

Упадок морской торговли, особенно экспорта, сильно подорвал финансовые ресурсы государства. Уже на протяжении первой половины III в. н. э. монетное дело Боспора всё более и более отчетливо отражало напряженность состояния финансов государства. Истощение запасов золота вынуждало боспорских царей выпускать монеты, у которых сохранялся внешний тип и номинал золотых статеров — основной монеты Боспора со времени Августа (с 9 г. до н.э.), но с весьма пониженным фактическим содержанием золота. При Рискупориде III боспорские статеры (табл. VI, 91) содержали 30% золота, остальное составляли серебро (40%) и медь (30%)27 Параллельно продолжался еще выпуск медной монеты — денариев. Статеры, выпускавшиеся уже после Рискупорида III, при Нотисе III и Савромате III, имеют лишь легкий желтоватый оттенок, что свидетельствует о преобладании в них серебра и незначительном присутствии золота. При Рискупориде IV (233/34—234 35 гг.) и Ининфимее (234/35—239/40 гг.) монеты приобретают серовато-белый цвет, так как они сделаны из биллона, т. е. низкопробного серебра. В состав этих монет входит 10—25% серебра, остальное — медь.28

Повидимому, в целях сохранения некоторой (хотя бы призрачной) видимости связи этих монет с золотом в сплав указанного низкопробного биллона вплоть до 60-х годов III в. подмешивалось ничтожное количество золота, примерно 1/2 %. Начиная с 275 г., боспорские «статеры» чеканились уже просто из меди. Государство не в состоянии было обеспечить даже добавку серебра, не говоря о золоте. Выпуск медной монеты, который до того производился наряду с биллоновыми статерами, теперь, когда сами статеры стали медными, естественно, прекратился. Выродившиеся «статеры», чеканенные из чистой меди, продолжали внешне сохранять прежний тип. Одну сторону монеты занимал бюст боспорского царя, другую — бюст римского императора и дата выпуска монеты. Эти изображения теперь отличались, однако, весьма грубым схематическим исполнением. Такого рода «статеры» выпускались вплоть до начала 30-х годов IV в. н. э., когда чеканка монет на Боспоре совсем прекратилась, о чем еще будет речь ниже.

Весьма интересна, как штрих, ярко характеризующий условия жизни в рассматриваемый период, сделанная в 1937 г. при раскопках города Тиритаки находка большого монетного клада, содержавшего 2093 боспорских статера, из которых самые ранние относятся к 234 г., а самые поздние — к 276 г.29 Клад, таким образом, охватывает время от Ининфимея до Тейрана. Какой-то тиритакский состоятельный житель, возможно один из местных рыбопромышленников, накопив в течение длительного времени деньги, решил их затем зарыть в землю. Монеты при этом были помещены в глиняный кувшин, а горло его закупорено каменной пробкой. Зарытие клада произошло или в 276 г., или в один из ближайших после этого годов. Но припрятывание монет в целях создания денежного запаса в основном падает на 50—60-е годы, т. е. на крайне тревожное и тяжелое для Боспора время. Очевидно, условия этого периода, порождавшие полную неуверенность в завтрашнем дне, вызвали у неизвестного обитателя Тиритаки желание застраховать себя от возможности оказаться в безнадежно бедственном материальном положении.

275 — 276 гг. — это время последнего большого готского морского похода, организованного из пределов Азовского моря. Вместе с тем известно, что воцарившийся тогда же Тейран одержал какую-то серьезную победу, торжественно и многозначительно отмеченную в указанной выше надписи на пьедестале памятника. Повидимому, воспользовавшись ослаблением сил готов, что было вызвано очередным их походом на Малую Азию, Тейран удачно предпринял военные действия, которые привели к поражению обосновавшихся в районе Боспора готов. Естественно, что в период этих бурных событий и появилось желание понадежнее спрятать накопленные сбережения. Кроме того, резко ухудшившееся как раз в это время качество новых выпусков боспорских статеров, отныне ставших медными, могло явиться достаточно серьезным дополнительным стимулом для сбережения статеров предшествующих выпусков, чеканенных еще из биллона.

При исключительной скудости литературных и эпиграфических сведений о Боспорском царстве, относящихся к последнему периоду его существования, особенно значительный интерес представляет найденная в Керчи посвятительная надпись 306 г., которая проливает некоторый свет на положение Боспора в начале IV в.30 Поводом к сооружению этой надписи, посвященной «богу высочайшему и милостивому», явилась постройка в Пантикапее иудейского молитвенного дома, т. е. синагоги (προσευχή), Аврелием Валерием Согом, сыном Олимпа, исполнявшим должность наместника Феодосии (ό επί τής Θεοδοσίας). Последнее позволяет заключить, что еще в начале IV в. Боспор продолжал удерживать город Феодосию; следовательно, западная граница боспорских владений в Крыму оставалась прежней. Вместе с тем интересна характеристика общественной физиономии Сога, насколько о ней можно судить по заключенным в надписи сведениям. В надписи указано, что Сог σεβαστόγνωστος, т. е. известен августам. Под последними имеются в виду два римских императора-соправителя: Диоклетиан и Максимиан, которые и удостоили Сога почестями за какие-то заслуги. Очевидно, Сог успешно подвизался в течение некоторого времени на римской службе вне Боспора, в какой-то римской провинции. Такой вывод подтверждается указанием, что Сог назван также Олнмпианом в провинции (έν τω έπαρχείω) и что он «много путешествовал, 16 лет отсутствовал». Свою преданность Риму Сог проявил даже и тем, что, согласно римскому обычаю, имел три имени. Из них одно было личным; оно подтверждает боспорское происхождение его носителя, поскольку имя Сог было одним из весьма употребительных на Боспоре в римское время. Два других имени Сог, несомненно, носил в честь римского августа Аврелия Валерия Максимиана. Первый издатель надписи В. В. Латышев предполагал, что Боспорское царство в начале IV в. возможно было низведено до положения провинции, поскольку Боспор в надписи обозначен термином ’επάρχειον, а не βασιλεία. Такое заключение, однако, нельзя признать обоснованным. Как уже отмечалось выше, под упоминаемой в надписи провинцией (επάρχειον) подразумевается скорее не Боспор, а та область Римской империи, где Сог пребывал, находясь вне пределов Боспора, и где он получил еще одно, четвертое имя.