утром, и, похоже, мое присутствие не произвело на него ни малейшего впечатления. Я кинул ему кусок засохшего хлеба, но он никак не отреагировал. «Что я должен сделать, чтобы приручить тебя?» – крикнул я ему.

17:10 Часовая прогулка вокруг озера. Рядом с озером нет ни тростника, ни древесных зарослей, это просто яма, лужа, один из тысяч заполненных водой кратеров в этом зеленом болоте. Ветер покрывает поверхность озера равномерными коричневыми волнами.

20:30 Настроение хорошее, тем более что после восьми солнце наконец-то показалось из-за туч и раскрасило эту черно-серую землю в разные цвета. Зеленый – тундра, черный – холмы вдалеке; розовое неоновое свечение нижней кромки облаков, яркий и прозрачный горизонт, лимонный и медно-желтый, пятна пастельно-голубого неба в обрамлении серых туч.

План спасения

22 августа. Типичная голландская погода: по голубому небу плывут ярко-белые облака, ветрено, но не настолько, чтобы, например, вертолет не мог взлететь. Сегодня среди ночи меня разбудило яркое солнце, и через два часа в палатке уже было жарко, как в инкубаторе. Я сейчас сижу снаружи, ласкаемый солнцем, и пишу, облокотившись на сумку. Палатка распахнута с обеих сторон, и внутри всё быстро высыхает. Завтрак при свете солнца – такое здесь впервые. Керосина мне хватит еще на два дня от силы. Поэтому я решил, что если и сегодня утром вертолет не появится, то во второй половине дня я пойду в Варнек по маршруту, которым шли Давид и Сергей.

12:00 Наше ежедневное окно возможностей открыто, и мы находимся в гуще событий. Нервы напряжены, я держу наготове бинокль и сигнальные ракеты. У меня есть семь ракет, и еще столько же я отдал Дэвиду и Сергею. Вчера у меня забилось сердце, когда я увидел точку над горизонтом. Но это была хищная птица, парящая в воздухе, наверное, мохноногий канюк. Я также рассматриваю сценарий, при котором Дэвида и Сергея действительно подобрали 16 августа, но вертолет разбился и они исчезли в болоте. Что тогда? Ведь все решат, что я тоже был на борту, и никто не узнает, что мы разделились и что я остался здесь. От такой перспективы у меня по спине бегут мурашки. Мое пребывание на острове окажется тайной, и долго ли я смогу продержаться? Солнце сместилось на юг: сейчас ровно середина дня.

Время – это река, которая увлекает вас за собой. Дни текут сами по себе, хотя вам кажется, что ничего не движется, пока вы находитесь вдали от берегов. Берегов надежды.

Вертолет появился с юга. Издалека он кажется гораздо больше, чем птица, которая привлекла мое внимание вчера. Шума винтов пока не слышно. С быстротой молнии я прячу бинокль и начинаю складывать палатку. Я не вижу его приближения, но, когда он оказывается здесь, раздается оглушительный рев, и его широко расставленные ракетные установки закрывают все небо. Я смотрю наверх и вижу в дверях Дэвида и Сергея, улыбающихся во весь рот. В этот раз тяжелый Ми-8 не опускается всей своей тяжестью на эту топкую почву: его лопасти продолжают вращаться на полной скорости, а я в это время забрасываю свой скарб вовнутрь и запрыгиваю на борт. Пока я перекладываю и упаковываю вещи, машина делает свое дело, и через открытую дверь я вижу, как мы поднимаемся над тундрой.

«Лететь над Вайгачом осталось всего две минуты», – объявляет Дэвид, когда мы пролетаем над мысом Дьяконова и смотрим на голубую воду пролива Югорский Шар.

«Почему вы так долго?» – спрашиваю я. Он говорит, что в Баренцевом море случилась авария на подводной лодке и все вертолеты стояли наготове, чтобы участвовать в спасательной операции.

«А кроме того, последние два дня были суббота и воскресенье, а по выходным они не летают. Они ведь говорили, что не летают в выходные, а ты не записал».

Замыкая круг

Меня охватывает эйфория, я жму множество рук. На посадочной полосе недалеко от вертолета стоит пустой грузовой самолет Ан-26, который отвезет нас с побережья в Воркуту. Люк в задней части фюзеляжа открыт, и через пустой трюм самолета я вижу кабину экипажа. Пилот делает мне знак рукой, и я захожу в самолет по окрашенному в зеленый цвет трапу. Трюм абсолютно пуст, если не считать двух совершенно новых запасных колес, одного большого и одного маленького. За узкой дверью в тесной кабине сидят двое мужчин, а третий, служащий базы, стоит с пол-литровой бутылкой пива. Пилот улыбается и жмет мне руку. Второй пилот откидывается назад к красному ящику, уставленному бутылками.

«В тундре пива нет», – говорит он и протягивает мне бутылку. Вертолет и экипаж в течение нескольких дней находились в состоянии полной готовности в связи с крупной спасательной операцией, проходивший у берегов Мурманска. Там 12 августа произошла серьезная авария на атомной подводной лодке «Курск», в экипаже которой было больше 100 человек. Подробностей пока нет. Мне сказали, что нелетная погода была не дольше одного дня.

Дэвид и Сергей вышли из своего лагеря 17-го числа и через пять часов пришли в Варнек.

«Мы пытались тебя вызволить на следующий день. Это оказалось слишком далеко для тракторов, которые считаются ненадежными. Потом возник план вывезти тебя на оленях. В честь этого была организована вечеринка, и один из тех, кто должен был отправиться тебе на выручку, выпив водки, упал со стула и раскроил себе череп».

«Мы вроде как верим, что он упал», – добавляет Сергей.

«Иван сказал нам про это как бы между делом. Руки у него были в крови. Еще один пьяный ненец предложил отправиться на поиски в тот же вечер». Сергей объясняет, что этот человек был не пьян. «Хорошо, пусть. Так или иначе, мы не смогли объяснить ему, сколько там людей и где ты находишься».

«Кто такой Иван?»

«Это ненецкий парнишка, недавно вернувшийся из Чечни. Потому что, если хочешь уехать из Варнека, то ничего не остается, кроме как пойти в армию».

«Он что-нибудь говорил о войне?» – спросил я.

«Это было ужасно – вот и всё, что он сказал. И еще – что армия дала ему бесплатный обратный билет только до Печоры, – сказал Сергей. – В армии им разрешали бесплатно звонить домой, но в Варнеке даже нет телефонной связи», – продолжил он.

Мои спутники спрятались в палатке на самом краю деревни и сквозь шум дождя слышали, как эти люди, пьяные, бегали по тундре и искали их».

«Кроме того, там всюду валялось битое стекло – палатку