class="p1">Клэйв взвизгнул, как девчонка. Тут же разжал свои руки и, ухватившись ими за предплечья Джейл, мощным рывком сбросил ее в себя и уже сам начал наваливаться всем телом. В какой-то момент они оба вцепились друг другу в плечи и, чередуясь, принялись бороться за право оказаться сверху.

Они перекатывались и перекатывались по ковру, пока Джейл не ощутила, как ее спина врезалась во что-то массивное и твердое. Похоже, это был один из шкафов и стеллажей, что окружала алтарь по внутреннему периметру — жреческая утварь, не выдержав удара, полетела вниз с полок. Какие-то книги, блюдца, кубки — все это со звоном падало на нее и Клэйва.

Ориентируясь в пространстве с огромнейшим трудом, Джейл отползла в сторону, путаясь в некстати лезущих под руки юбках платья, и схватила первый металлический предмет, что попался ей на глаза. Им оказалась серебряная кадильница, представляющая собой объемную чашу, привязанную восемью цепочками к длинной ручке из синего стекла. Джейл ухватилась за ручку крепкой хваткой и, несмотря на то, что мир пошатывался примерно как шкаф, в который она врезалась, принялась подниматься на ноги. Клэйв занимался примерно тем же — только, при этом, еще отбрасывал от себя какие-то трухлявые фолианты.

— Почему, Джейл? — крикнул он, поднимаясь. — Почему он, а не я?

Джейл замерла, чуть сдвинув брови. Так вот оно что… Ну конечно, теперь все окончательно становилось на свои места. Вдобавок ко всему, Клэйв, оказывается, ревновал ее к Тео… Как глупо. В чем была проблема с его стороны выразить ей свои чувства прямым текстом? В самом деле, ну почему мужчины поголовно такие идиоты? Небось, не намекни она Теолрину почти прямым текстом, тот бы тоже так и не решился сделать первый шаг…

Впрочем, что уж теперь…

Клэйв оперся правой рукой о все еще покачивающуюся стойку и шагнул вперед. Джейл приметила в его левой руке что-то блестящее… Кажется, ритуальный нож — или что-то вроде того. Она выжидала, пытаясь успокоить сердцебиение и выровнять дыхание. Выжидала, с грустью глядя на то, как человек, с которым они пережили столько невзгод, шел, чтобы убить ее.

Перешагнув через раскрывшуюся книгу с какими-то священными текстами, Клэйв припал на правое колено и с каким-то непередаваемым отчаянием выбросил нож вперед.

Джейл шагнула в сторону, оставляя ножу лишь свою тень. А затем резко дернула рукой, сначала вверх, а затем обратно влево…

Цепочки коротко прозвенели. Тяжелая чаша кадильницы огрела Клэйва по затылку.

Тот выронил нож. Повернул голову, посмотрев на Джейл не то со злостью, не то с презрением, не то с мольбой — она так и не поняла, что именно означал этот прощальный взгляд, после которого Клэйв медленно осел на землю и упал навзничь рядом с книгами и кубками.

— Мне жаль, что так вышло, — сказала Джейл, опустившись рядом с ним на колени и проверяя, не стал ли удар смертельным. — Правда, жаль…

Клэйв дышал — она почувствовала это почти сразу, так что успокоилась и, вздохнув, снова поднялась, чтобы вернуться обратно к центру алтаря. К трупам Копья и Рыцаря, к умирающему Теолрину и… чаше, которая представляла собой одно из самых дорогих сокровищ этого мира. Сокровищ, ради которого, как она выяснила на своей шкуре, люди с легкостью готовы предавать и убивать.

Встав перед чашей, что по-прежнему покоилась между тусклых колец, Джейл почувствовала, как от нее исходит жар. Расплавленное стекло… Неужели этот «напиток» и впрямь может не убить, но изменить само человеческое естество? Даже не просто изменить, а улучшить его. Почему-то, глядя на эту чашу, Джейл была уверена, что так оно и есть.

Что перед ней — ключ к огромному могуществу.

К огромным возможностям…

И к еще куда более огромной ответственности.

Ответственность за тысячи, а то и десятки тысяч жизней, что будут зависеть от решений и действий обладающего силой небес… Готова ли она к такой ответственности? Что вообще она будет делать с этой силой? Прежде Джейл никогда не задумывалась ни о чем подобном. Так уж случилось, что жизнь заставила мыслить ее исключительно реалистичными категориями: где заночевать, как сэкономить на еде, какое оружие лучше всего подойдет для свершения мести. Теперь же… Теперь, глядя на эту чашу могущества, она чувствовала неуверенность. Как, как будет правильно распорядиться такой силой? Примкнуть к выжившим еретикам, заменив Факела? Может, переметнуться к Ковену? Или избрать какой-то другой, третий путь? У Джейл не было ответов…

Была лишь дрожь и паника от того, что она не знает, что ей теперь делать…

Что-то щелкнуло в ее памяти, когда взгляд Джейл скользнул в сторону, на залитый черной кровью труп Стеклянного Рыцаря. Как он там разглагольствовал?

«Думали, вы просто придете и заберете себе преображающую силу небес?!»

Точно!

Преображающая сила… Хватит ли ее? Джейл не знала и не могла знать. Но могла попытаться.

Могла рискнуть.

Нежданная волна уверенности окатила Джейл с ног до головы. В самом деле, почему бы и нет…

Улыбнувшись своей догадке, Джейл протянула руку вперед и взялась за ручку чаши.

Она поняла, что ей нужно сделать.

Что будет правильно сделать.

Глава 47

Что-то резко дернуло его.

Как будто бы чья-то невидимая и при этом титанически сильная рука ухватила его за шкирку и потянула обратно, сквозь пространство бесконечно долгое и бесконечно темное.

Куда-то наверх…

К тверди. К свету. К глотку свежего воздуха…

А потом пришла боль. Боль настолько сильная, как если бы каждую частичку его тела изрезали тысячами острейших осколков, а потом выжгли каленым железом. Как будто вся боль всех до единого жителей Таола собралась воедино и перелилась в него.

Как будто ничего, кроме боли, в этом мире больше не существовало.

Он дернулся и закричал. Закричал так, что едва не оглох от собственного крика. Он извивался, словно дождевой червь, пытаясь убежать, скрыться от боли… Спрятаться от нее, хотя бы частично.

Ничего не помогало — боль была повсюду.

Она жгла его, колола, резала — так, как не могли никакие пыточные инструменты.

«Пожалуйста! — мысленно взмолился он. — Прекратите! Я больше не могу… Не выдержу…»

Но боль не уходила. Она лишь возрастала, как если бы все новые и новые невидимые иглы впивались в его искалеченное тело. Что-то происходило с его телом — что-то странное. Ему казалось, что он чувствует каким-то непривычным образом, как тысячи тысяч мельчайших частиц его организма — те, что мельче стеклянной крошки — разрушаются, а на их месте появляются новые. Непривычные. Как будто бы даже чужеродные…