извлеченной пули складывалась следующим образом: в больницу приехал дежурный следователь из милиции и забрал ее. На следующее утро — в понедельник — пуля попала в областной ЭКЦ, экспертно-криминалистический центр. И довольно скоро была идентифицирована. Пистолет, из которого эта пуля вылетела, «засветился» в трех эпизодах. А эпизоды имели в сумме четыре трупа — в одном случае из «тэтэшника» уложили двоих сразу.

Самое важное обстоятельство, значительно сужающее круг поиска — все убийства произошли в Приозерске.

— Перед тем, как вас отпустить, Василий Витальевич, мне хотелось бы уточнить одну очень важную деталь, — старший следователь улыбался, но внутренне поднапрягся — от ответа Савичева будет зависеть и ответ на вопрос, который он, Меньков, задавал самому себе.

— Пожалуйста, — нечто, похожее на улыбку, появилось на бесстрастном лице Савичева. — Буду рад вам помочь.

— Вчера вы в телефонном разговоре со мной заявили, будто бы видели одного из милиционеров, проводивших у вас обыск, вместе Федяевым две недели назад.

— Почему «будто бы видел»? — Савичев скривил губы в ухмылке. — Я могу хоть под присягой, хоть, как там у вас это называется, под протокол подтвердить это. Этот мордатый тоже — я имею в виду, что вместе с Федяевым — пинал ногами лежащего на земле человека. И этот мордатый стрелял в меня. То есть, не в меня, конечно — в мою сторону.

— А вы не могли ошибиться?

— Не мог. Вон у вас на столе книжица лежит какая-то. Раскройте ее на любой странице.

Меньков удивился такой просьбе, но, взяв со стола томик УПК, раскрыл его. А Савичев встал со стула и отошел назад на три шага.

— Так, — сказал он, — читаем: «пункт четырнадцать, скобка, кассационная инстанция — суд, рассматривающий в кассационном порядке уголовные дела по жалобам и представлениям на не вступившие в законную силу приговоры, определения и постановления судов первой и апелляционной инстанций; пункт пятнадцать, скобка, момент фактического задержания — момент производимого в порядке, установленном настоящим Кодексом…»

— Достаточно! — прервал его Меньков, потом взглянул на страницу и поразился:

— Буквально буква в букву!

— Вблизи-то я сейчас хуже вижу, чем в молодости. Полста и пять годов все же землю топчу. Но на расстоянии — вы сами убедились. У мордатого внешность приметная — как и у Федяева. А видел я их, как уже говорил, с расстояния метров в сорок с небольшим. Так что очень даже хорошо их запомнил.

— И на суде сможете сказать то же, что сказали сейчас? — Меньков хотел улыбнуться, но не стал — натянутой улыбка вышла бы.

— На суде? Конечно, скажу.

18

Вечер четверга, 16 сентября

— …И насколько сложно по психологическому «почерку» «вычислить» преступника?

— Легко, — Татьяна состроила скучную гримаску. — Существует целая программа — «Личностно-преступное профилирование». Ты о такой, небось, и не слыхал?

— М-м… — Меньков изобразил вспоминание.

— Именно. «М-м», — Татьяна вздохнула. — Твои коллеги, как и сорок, как и пятьдесят лет назад, действуют согласно марксистской установке на то, что бытие определяет сознание. И посему, если в обществе человек человеку будет друг, товарищ и брат, то неоткуда будет в этом обществе взяться преступникам и прочим моральным уродам.

— Плохо ты думаешь о моих коллегах. У них мнение по этому вопросу почти диаметрально противоположное. Так в чем смысл и соль программы… профилирования?

— А надобно тебе знать, что в рамках этой программы один неглупый дядька с буржуинского Запада — кличут этого дядьку Джон Дуглас — разработал метод построения психологического профиля неизвестного преступника.

— Ага, психологический портрет?

— Это не совсем то, о чем ты подумал, — свояченица произнесла это так, будто Сеньков подумал о чем-то неприличном. — Сфера применения психопрофиля — это преступления, в которых преступники в значительной степени индивидуализируют себя…

— … Не в лоб, так по лбу!

— Не перебивай старших! Это значит, что преступник выражает в преступлении собственные фантазии. То есть, повод для преступления — именно его собственная фантазия.

— То есть?… — Меньков помахал пальцами у виска.

— Бедовый ты мальчонка, Мишаня, — Татьяна покровительственно улыбнулась. — На лету все схватываешь. Верно, с определенными оговорками можно сказать, что психопрофиль используется в случае, когда есть основания подозревать наличие у преступника какой-либо формы социопатии.

— Опять выражаешься нецензурно. Социопатия и психопатия что-нибудь общее имеют?

— Сейчас термин «психопатия» психиатрами уже почти что не применяется — потому что превратился он в расхожее выражение, в обидное ругательство. Утратил свое, так сказать, клиническое содержание.

— Но как-то же таких психов называют сейчас?

— Да, их определяют как больных с «расстройством личности». Хотя и психопатами тоже продолжают называть.

— Ясно, — кивнул Меньков, — но не в терминах дело…

— А в чем?

— А вот послушай меня. Сможешь ли ты, применяя это свое… профилирование, решить одну задачку…

И Меньков коротко рассказал Татьяне об изнасиловании и убийстве Вероники Федяевой. Но умолчал о том, что отца девочки тоже впоследствии убили — зачем загружать психолога ненужной информацией?

Татьяна слушала очень внимательно, просила кое-что уточнить. Потом, немного подумав, вынесла вердикт:

— В общем-то, знаешь ли, я ставлю три к одному, что преступление это — изнасилование и убийство девочки — совершил именно урод, страдающий «расстройством личности», но никак не сексуальный маньяк.

— Ну, Тань, сильна ты по части парадоксов! — Меньков шумно выдохнул. — Это почему же ты пришла к такому парадоксальному выводу?

— Вспоминается мне фраза из какого-то детективного фильма, который я смотрела лет двадцать назад: «Фактов нет, интуиция». Во-первых, ты сам говорил, что схожих преступлений не было с… С какого времени?

— С марта этого года. Но маньяк может долгое время не проявлять активность…

— Он мне будет рассказывать о маньяках! — Татьяна обратилась, похоже, к люстре на потолке — потому что ее исполненный муки взгляд был устремлен именно туда. — Маньяк на одном зациклен, а тип с «расстройством личности»… В общем, как выражаются в Одессе, слушай меня сюда. Ты должен проверить все случаи циничного хулиганства, жестоких избиений и тому подобных вещей за последние полгода или год. А также случаи попыток изнасилования. Или даже изнасилований, о которых жертвы предпочитали не сообщать в милицию. Бывает же такое — что не сообщают?

— Конечно! И ты не хуже меня это знаешь.

— Да, разумеется. Встречались у меня такие пациентки… И все, что соберешь, сбросишь на мой имейл адрес. Помнишь его?

— Еще бы не помнить!

— Так, теперь о предполагаемом преступнике — которой, предположительно, страдает «расстройством личности». Не может быть, чтобы этот тип не «засветился» — нарушения поведения оказываются главной отличительной чертой такого субъекта и он не чувствует неправильности своих действий и