– Похоже, поднять абсолютно всех не выйдет, – констатировал стоящий рядом с Лесником Денхэм, наблюдая за надвигающейся катастрофой.

– Могло быть и так, что вообще никого не удалось бы поднять, – отозвался Лесник.

– То есть вы хотите сказать, что могло быть и хуже?

В этот момент от остальной скалы отделилась огромная черная глыба, которая пронеслась мимо поднимающихся шахтеров, валясь в глубины шахты и увлекая за собой дощатые переходы и мостки, а также людей, гномов и животных, которых те использовали для своего бегства.

– Нет, – печально ответил Лесник, – только лучше.

LXVI

ANGENGA (староангл.)

Одинокий странник, отшельник

Проникнув в водосток, Калио пробралась по оставленному червем лазу к его устью, где теперь притаилась, прислушиваясь к разговору между Церерой и старым монстром.

Дриада знала, что девушка считала себя умной, но Скрюченный Человек был очень хитер, а хитрость всякий раз превосходит сообразительность. Он был даже еще более коварен, чем фейри, у которых коварство текло в крови, – вот почему Бледная Дама даже не пыталась втянуть его в сделку, условия которой могли допускать какие-либо разночтения. Соглашение между ними было предельно простым: Скрюченный Человек уходит в какое-нибудь другое место, а фейри – которых он преследовал точно так же, как преследовал людей, ликантропов и любых других живых существ, – не будут пытаться остановить его или наказать в его ослабленном состоянии за многочисленные преступления против них. С исчезновением Скрюченного Человека у фейри остался бы лишь один противник – род людской.

Хотя для того, чтобы Скрюченный Человек ушел, выполнив свою часть сделки, ему вроде как требовалось содействие Цереры, а она не сумела бы помочь ему, если б была мертва. Ядовитая железа Калио была полна свежего яда – в достаточном количестве, чтобы усмирить Цереру, прежде чем уволочь ее в уютное сухое логово, тем самым разом отомстив и фейри, и этой девице, а также расстроив планы Скрюченного Человека, который иногда под настроение выходил поохотиться на Калио, размахивая горящим факелом и выкрикивая ее имя, так что она уже не раз избежала жертвоприношения от его руки.

Вот какая ярость содержалась в этом некогда мягком и добросердечном существе, и какая тоска, поскольку эти два чувства часто связаны между собой, и одно питает другое. Калио это было несвойственно. Зародилась она не в сырых недрах какого-нибудь гнилого пня, а еще в первые дни существования фейри появилась на свет из молодого тополя – дерева, всегда ассоциирующегося с жизнестойкостью; наверное, именно поэтому ей удавалось так долго выживать, тогда как все остальные представительницы ее рода погибли. Но быть последней представительницей рода – значит быть про́клятой одиночеством, поскольку за выносливость приходится платить свою цену. Калио ощущала, как их вид исчезает с этой плоскости существования, особь за особью, и с каждой такой потерей эта старейшая из дриад словно и сама уменьшалась, даже когда духи ушедших поселялись в ее маленьком печальном сердце и она уже именовала себя во множественном числе. Замкнувшись в себе, оставшись наедине со своими мыслями, сожалениями и желаниями, Калио забыла обо всем, чем они – или, давным-давно, она – некогда были.

Но как ни старалась Калио не сводить глаз со Скрюченного Человека и девчонки, выискивая момент для удара, ее отвлек от задачи запах, донесшийся откуда-то совсем неподалеку – запах паленого дерева, сопровождаемый каким-то посвистыванием, который, чем внимательней она прислушивалась, все больше напоминал отдаленные отголоски чьих-то криков.

Слева от нее начинался еще один проделанный червем туннель, устье которого было затянуто паутиной. Запах и крики доносились вроде оттуда. И хотя Калио очень не хотелось оставлять Цереру и Скрюченного Человека без присмотра, соблазн неизвестного был слишком уж велик. У всего есть своя цель, и точно так же, как Церера в конце концов решила сразиться со Скрюченным Человеком, так и Калио отправилась в эти подземные глубины не просто так. Ей могло казаться, что с той лишь целью, чтобы подорвать надежды стольких своих врагов – даже когда она вошла в туннель, это по-прежнему занимало все ее мысли, – но ее истории было суждено иметь совсем другую концовку.

Так что Калио продвигалась по боковому туннелю – запах и шум становились все сильней и громче, – пока не добралась до комнаты, похожей по своим размерам и строению на часовню, но без всякой обстановки. Калио шагнула внутрь – и тут же застыла на месте. Медленно, мягко из глаз у нее покатились слезы, словно вытекающий из древесного ствола сок.

Поскольку Калио теперь поняла, почему осталась единственной в своем роде.

LXVII

WRECAN (староангл.)

Отомстить, поквитаться

А тем временем смертельная схватка между Балвейном и волчицей в подземной пещере уже близилась к своему разрешению. Оба были тяжело ранены. Волчица получила с десяток ударов ножом, но все еще держалась и все еще представляла собой серьезную угрозу. Как и маршал Денхэм, она была ветераном многих сражений, и ее видимые шрамы были лишь малой частью того, что скрывалось под ее мехом. Но один из тычков Балвейна пробил ей правое легкое, и ей стало трудно дышать. У нее оставалось не так уж много времени.

Хотя и Балвейн был вынужден действовать только одной рукой – челюсти волчицы растерзали вторую так сильно, что его левое предплечье от плеча до локтя превратилось в сырое мясо, а обе основные кости его были сломаны. А еще он заработал укус в левое бедро, вырвавший кусок плоти размером с кулак, и рана обильно кровоточила. Теперь Балвейн едва мог стоять на ногах, но если б упал, волчица сразу набросилась бы на него, поэтому он попытался опереться на одну из стен, стараясь не касаться ее своими поврежденными частями тела.

Со всех сторон доносился грохот катастрофы, и обоих противников покрывал тонкий слой пыли. Балвейну казалось, что где-то вдалеке он слышит крики людей и гномов, а также испуганный рев животных. Он понял, что происходит: рудник со всем своим обустройством рушится, а его собственные действия лишь ускоряют это обрушение, не только прямо сейчас, в этой пещере, – натяжением цепи, попыткой поднять заякоренный кинжал, – но и гораздо раньше, когда он счел себя достаточным ловкачом, чтобы манипулировать фейри, хотя на самом деле те куда ловчей манипулировали им в ответ. Даже сейчас Балвейн не взялся бы утверждать, что фейри не предоставили ему обещанного: они и вправду убрали пятерых вельмож, выставили перед ним волчицу, а рудник «Пандемониум» теперь принадлежит только ему одному, пусть даже и