Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как свалил-то взял Добрынюшка Никитич млад,
90 Он свалил-то взял же змею да всё проклятую
Он на матушку её да на сыру́ землю,
Он садилсе-то скакал на чёрны́ груди,
Он хотел у ей пороть да груди чёрные,
Вынимать-то же хотел у ей да ретиво́ серцо́.
95 Ишше лютая змея тогда змолиласе,
Она змолиласе Добрынюшки Микитичу:
«Ты не губи-ко-се меня, Добрынюшка Микитич млад,
Мы положим-ко, Добрынюшка, с тобой заповедь,
Уж мы заповедь с тобой да всё великую:
100 Тебе, Добрынюшка, не ездить на ти горы да Сарачийския,
Не губить-то моих же да малых деточек,
Ишше тех ли всё моих змеёнышей,
Мне не лететь-то же боле на святую Русь,
Не носить-то мне боле руських людей;
105 Назову я тебя, Добрыня, старшим братом-то,
Я тебе теперь, Добрыня, младшою сестрой».
Тогда Добрынюшка Никитич млад
Он поверил-то змеи́ лютою,
Зме́и лютою, проклятою.
110 Ишше Добрынюшка же был да очунь же мла́дой он,
И Микитич же ума-разума не крепкого,
Он поверил змеи лютою,
Думат: «Ладно ето бу́дёт же».
Он спускал-то её скоро же,
Подымаласе змея́ да зме́я лютая,
115 Змея лютая проклятая,
Высоко да подняласе всё под не́беса,
Выше лесу-то она стоячего,
Выше облако ходячего,
Полетела она, сама похвастала:
120 «Я полечу теперь в славной Киёв-град,
Унесу я князя Владимера
Я любиму-ту его племянницу,
Ишше мо́лоду Забаву доць Путятисьню».
Полетела тогда змея проклятая
125 Она во славной-то во Киев-град.
Во ту пору, во то времечко
Как ходила молодая-то
Как Забава дочь Путятисьня
Она со нянюшками, со мамушками,
130 Она гуляла-то в зелено́м саду;
Она схватила ей змея́ лютая,
Зме́я лютая, проклятая
Ишшу мо́лоду Забаву доць Путятисьню
Во свои же крылья змеиныя,
135 Унесла же на горы Сарачийския
Ко своим она к маленьким змеёнышам.
Во ту же пору, в то же времечка
Красно солнышко Владимер-князь
Стал ыскать-то он свою любимую племянницу,
140 Ишше мо́лоду Забаву дочь Путятисьню,
Он негде не мог ей не найти же всё.
Ише зачал Владимер кли́кать-клика́ти,
Призывать-то стал волшебницей, —
И те-то не могли сыскать ее.
145 Собирал тогда князь же Владимер же,
Собирал же он почесен пир,
Зазывал-то всех бога́тырей могучих-то:
Ишше кто можот достать его любимую племянницу,
Ишше мо́лоду Забаву доць Путятисьню?
150 И тут на пиру-ту у князя у Владимера
И нехто́-то не мог зыскать, сказать.
Как на том-то пиру сидел же тут,
Как сидел-то Алешенька Попович млад,
Говорил-то он ко князю Владимеру:
155 «Уж ты ой еси, князь Владимер же,
Ты Владимер-князь же Святослаевич,
У Добрынюшки с змеёй да была заповедь у его поло́жена:
И шшо не летать-то змеи лютой на святую Русь,
Не носить-то боле людей да всё русьских же,
160 А Добрынюшке не ездить на те горы Сарачийския,
Не топтать-то ее змеенышей малых деточёк».
Э тогда говорил-то князь Владимер-от:
«Уж ты ой еси, Добрыня Микитич млад,
Уж ты съезди, достань мою племянницу любимую,
165 Ишше мо́лоду Забаву дочь Путятисьню».
Тут ставал Добрынюшка Микитич млад,
И ставал скоро́ из-за тех ли столичков окольних же,
Выходил же скоро́ из-за столов же вон,
Ишше князя-то Владимера благодарил его,
170 Ишше за́ хлеб его, за́ соль,
И пошел домой Добрыня Никитич нерадосьнёй,
Он нерадосьнёй пошел да всё неве́селой
Ко своей же он да к ро́дной матушки,
Ко чесно́й вдовы Амельфы Тимофеевны.
175 А как стречала его да ро́дна матушка,
И как Амельфа Тимофеевна,
И говорил тогда Добрынюшка Никитич млад,
И говорил-то он своей-то ро́дной матушки:
«И ты пошто меня, родима моя матушка,
180 И мня бессчастного Добрынюшку споро́дила?
А и мне накинул он службу великую,
А и мне накинул он службы великую,
А и мне-ка съездить-то на те горы Сарачийския,
И к проклято́й-то мне съездить змеи проклятою,
К как достать-то, привезти от ей его любимую племянницу,
185 Ишше ту ли-то Забаву-ту дочь Путятисьню».
И тут заплакала Добрынюшкина да ро́дна матушка.
И как чесна-то всё вдова Амелфа Тимофеевна вот гово́рила,
А во слезах-то она речь ему гово́рила:
«Уж мой мило ты моё чадо милоё,
190 А и чадо милоё моё же ты любимоё,
А и ты Добрынюшка у мня да всё Микитич млад,
А и я спородила тебя да млада Добрынюшку,
Э и без родителя-то я возро́стила тебя, батюшка,
А я без князя-то Никиты-то Ивановича,
195 Э и я скажу тебе, Добрынюшка Микитич млад,
Э и ты поди-ко-се во конюшенку стоялою,
И где стоит-то твоёго́-то дедушка родимого конь,
Он стоит у мня зарошшен полуколен в назиму́,
А и как насыпано у него пшеници белояровой,
200 И ты бери, бери его, коня же дедушкова,
А и как дедушков же конь да очунь бойкой был,
Вот и он можот-то он съездить на ти горы Сарачийския,
Притоптать-то может у змеи проклятой всех змеёнышей.
И тут пошел скоро́ Добрынюшка Никитич млад,
205 И ишше брал скоро́ со спички узду серебренную,
И надевал-то на коня да всё дедушкова,
И выводил-то он коня добра́ из конюшонки,
И надевал на его узду да повод-от шолко́вой-от,
И вон насыпа́л-то к добру́ коню пшеници белояровой,
210 И сам заходил-то в конюшенки княженеськие,
И ко родимой ко своей же он ко матушки,
И ко чесной вдовы к Омельфи Тимофеевны.
И говорила тогда Добрынюшки ро́дна матушка:
«Уж ты ой еси, моё да чадо милоё,
215 А и чадо милоё моё да ты любимоё,
А и што скажу тебе я да всё поведаю:
А и ты возьми, возьми-ко-се да семишолко́вую,
А и семишо́лкову возьми да ты же